— Хоп, — он попрощался со всеми сразу. — Увидимся!
А все-таки не удержался, сказал Алишеру:
— Надо во что бы то ни стало найти оружие. Пистолет он наверняка выбросил. А если вы узнаете, где Сабирджон купил коньяк, вы можете узнать, откуда он приехал в «Чиройли». С кем мог видеться по дороге. Ладно, — в конце поставил любимое: — Худо холоса[5]
Тура больше не обернулся. И так знал хорошо — кто они ему и кто он им.
«Будто все во сне, — подумал он. — не верится».
Подходя к отделу кадров, он мысленно пожелал, чтобы полковника Назраткулова не оказалось на месте.
А бумаги уже все были подписаны. Инспектор-кадровик был человеком в Мубеке новым, Тура против него ничего не имел.
— Удостоверение с вами? — спросил кадровик.
Халматов достал из верхнего кармана пиджака красную книжечку, ту самую, которую так берег столько лет, из-за которой иногда вскакивал ночью — на месте? Цела? Протянул кадровику:
— Пожалуйста…
Кадровик спрятал удостоверение в конверт, подшитый к личному делу Туры.
— А это вам, — он передал Халматову военный билет вместе с трудовой книжкой и пенсионным удостоверением, потом встал и сказал церемониальным голосом: — И еще… Надо бы, я понимаю, провести это в зале, в торжественной обстановке. Но вы знаете, там готовятся к панихиде. Личный состав занят, не до торжеств. Поэтому я прошу вас зайти на минуту в канцелярию. Женщины заварили чай. Нам еще надо кое-что вам вручить…
«Ухожу в неприличной спешке», — подумал Тура.
— Хотели что-нибудь сказать? — спросил кадровик.
— Нет, ничего, — быстро, почти испуганно ответил Тура. И подумал: «Меня принимали в милицию полгода, а выгнали за два часа!»
Кадровик улыбнулся, сочувствующе-вежливо уступил дорогу, довольный собой, повел Халматова к дверям.
К полудню Тура был уже ветераном, ушедшим на заслуженный отдых, обладателем японского хронометра «Ориент», купленного на средства коллег — по указанию Назраткулова — из фонда конфискованных вещей, подлежащих реализации через торговую сеть.
Памятный адрес Назраткулова ему решили не вручать.
Тура спустился в вестибюль. Остановился около сопящего аквариума, заглянул в его зеленую мелкую мутную бездну. Немо уставились ему в глаза ненормально яркие рыбы. Потом лениво разбрелись по закоулкам своего вяло бурлящего царства. Наверно, они поняли, что это не Эр-гашев. А с уволенным Турой не о чем было молча разговаривать.
Неслышно подошел к нему хромой Халяф, постоял рядом тихо и стал ссыпать через стеклянный борт корм. Отряхнул ладони и протянул руку лодочкой Туре:
— Будьте счастливы!
Впервые! За все годы! Будто дожидался, когда Тура перестанет быть начальником. А может, ждал, пока Халматов станет обычным человеком? Кто его знает — он ведь очень странный тип, этот хромой Халяф. Урод, фигура в управлении неприкосновенная.