Тура выдернул телефонный штепсель из розетки.
— Опять та же подруга?
Халматов понял, что Надежде тоже звонили — она из-за этого и нервничала.
— Тебе ничего не показалось необычным? — спросил Тура.
— Нет.
— Мне кажется, это междугородная…
Надежда взяла его руку, поднесла к губам. Он почувствовал на ее щеках слезы.
— Ты чего?
— Я боюсь, Тура! Ты знаешь, я никогда не боялась, но сейчас мне страшно. Я боюсь этих людей. Они вежливые. Они начальники, ездят на служебных машинах, но мне в тысячу раз легче, когда ты ловишь обычных убийц и грабителей… Завтра к десяти тебя опять просили приехать в управление. Слышишь?
— Да.
Он думал о своем: «Убийца приехал первым, не выслеживал ни Сабирджона, ни Пака — значит, кто-то ему сообщил об их предполагаемой встрече в кафе над прудом».
— Надя! — позвал Тура.
— Что? — сквозь всхлипывания отозвалась жена.
— За целую жизнь я ни разу тебе ничего не приказал. Потому что знал — ты и умнее, и грамотнее, и тоньше меня. Спасибо тебе за счастье, которое ты мне дала, — так много радости и любви! Пятнадцать лет!..
— Зачем ты так говоришь? — Прижалась к нему в испуге Надя. — и так все сделаю… Ты будто прощаешься…
— Надечка, любимая моя, первый раз я тебе приказываю и прошу тебя — на колени встану перед тобой! Только сделай, как я говорю! Уезжай с мальчиком завтра! Или послезавтра…
— Не могу! — крикнула Надя. — Я тебя тут не брошу!
— Можешь! Обязана! Пока вы здесь, у меня руки-ноги связаны! Я не могу идти в атаку вместе с обозом! Они уже знают, что ты с Улугбеком — мое самое уязвимое, незащищенное место. И если я их чуть-чуть прижму, они сразу же ударят! Любимая, ты должна сделать, как я говорю…
Протокол заседания комиссии вел кадровик, тот самый, кто вручил Туре при увольнении трудовую книжку. Он сидел в конце длинного приставного стола и, кажется, единственный сочувственно смотрел на Туру.
«Будто я никогда и не был с ними, по ту сторону стола…» — с горечью подумал Халматов.
Только генерал повел себя так, словно ничего не произошло.
— Проходи сюда, Тура Халматович, — пригласил он. — Бери стул.
Халматов сел. Назраткулов с бритой синеватой головой, не поддающейся загару, напротив, поднялся.
— Комиссия сочла необходимым ознакомить с результатами служебного расследования, — он не сказал, кого именно знакомит, надел очки, взглянул еще раз на бумагу и передал ее для зачтения кадровику.
Заседали они, по-видимому, с самого утра — несмотря на кондиционер и занавешенные окна, было душно. Эргашев курил кубинские сигареты, которые ему присылали с базы.
— «В марте 1980 года милиционер-водитель служебной машины ГАЗ-26, государственный номер 02-00 МБД, — невыразительно читал протоколист, — принадлежащий Управлению внутренних дел мубекского облисполкома, Урдушев обратился к знакомому механику хозрасчетного участка № 2…»