– Ты? Какой же твой секрет?
– Я пробовал. Бывало, заколеешь от холода, выпьешь шкалик, и будто теплее…
– Никогда больше не пробуй, Антошка! – строго и торжественно сказал «граф» и прибавил: – Ах, бедный, бедный! Такой маленький и уж согревался водкой!
– Никак нельзя было по нашей работе иной раз не выпить, – оправдывался Антошка. – И меньше меня мальчики пили…
– Теперь у тебя такой работы не будет… слышишь? И ты дай мне слово, что никогда больше не прикоснешься к водке, чтоб не огорчить меня… Дашь?
– Убей меня бог, если я прикоснусь! – горячо воскликнул Антошка и перекрестился. – Да я и не люблю ее. Только горло дерет…
– То-то… Нечего и любить, подлую! – как-то грустно и значительно протянул «граф».
Он стал раздеваться и, облачившись в халат, присел к столу и спросил:
– Ну рассказывай, Антошка, что ты без меня делал? Скучно было?
Антошка не без некоторой гордости объявил, что он не сидел сложа руки. Утром прибрал комнату, вытопил печь, потом помогал кое в чем Анисье Ивановне и вот теперь занялся книжкой.
– Ай да молодчина, Антошка! Хвалю, что не сидел в праздности. Праздность – мать всех пороков… Не слыхал об этом?.. Ну, а теперь скажи: есть хочешь?
– Нет, я сыт. Только что ужинал. Анисья Ивановна дала мне горячих щей и мяса… Преотличные!
– А я тебе ветчины принес… Ну все равно, завтра поешь… И документ твой принес…
– Получили? – воскликнул Антошка.
– Получил.
– И видели их?
– И видел. Ведьма-то твоя с подвязанной щекой ходит, – ловко ты, брат, ее ошпарил! – а дяденька прихрамывает! – присочинил «граф», желая доставить Антошке удовольствие. – Бумага твоя здесь, у меня. Припугнул я этого мерзавца… Теперь ты, Антошка, вольный российский гражданин… Дяденьки не бойся… Он ничего не смеет тебе сделать… Тю-тю твой дяденька! И вовсе он тебе не дяденька и никогда им не был… То-то… Ну, а теперь будем чай пить и беседовать… А чай будем пить с вареньем… Любишь варенье?.. И калачи есть… Ставь-ка скорей самовар… Умеешь?
– Еще бы не уметь! – весело отвечал Антошка.
– Да попроси ко мне Анисью Ивановну…
Бесконечно обрадованный, что ненавистный «дяденька» теперь не смеет взять его к себе, Антошка со всех ног полетел на кухню и, передав Анисье Ивановне приглашение «графа», принялся ставить самовар с каким-то ожесточением усердия.
Ах, как было радостно и светло теперь на душе у Антошки, и как казалось ему лучезарно будущее!.. А главное, как хотелось ему отблагодарить «графа», к которому он чувствовал такую горячую любовь, что готов был для «графа» на все…
«Хотя бы еще такую порку выдержать, как третьего дня!» – мысленно решил Антошка, придумывая, как бы он мог доказать свою преданность…