– Конечно, конечно! – поддакнул Берендеев. – И какие мог он привести причины?
– Разумеется, будто бы важные семейные обстоятельства! – И с циничной улыбкой Нельмин прибавил: – Я, ваше высокопревосходительство, догадываюсь, какие это важные семейные обстоятельства, из-за которых этому красивому молодчине не хочется уезжать из Петербурга… Да еще на Восток… Любоваться китаянками и японками или таким «бабцем», как начальница эскадры Тихого океана, при которой адмирал – вроде вестового.
Старый адмирал поморщился.
У него сохранились еще некоторые правила, едва ли знакомые многим чиновным людям того времени, более приспособленным к жизни на берегу и обладающим большими административными талантами, чем Берендеев, пробывший полжизни в море. Он брезгливо останавливал разговоры, имеющие характер сплетни, наговора или злоязычия, про сослуживцев, и особенно гневался, если кто-нибудь из желающих прислужиться адмиралу начинал передавать ему то, что о нем говорят, или кто его бранит. Тогда старик резко обрывал и негодующе кричал:
– Мне не нужны сыщики. Я адмирал русского флота, а не начальник сыскного отделения!
На этот раз, благодаря визиту Артемьевой и ее странной, непонятной просьбе об отправке мужа, Берендеев сконфуженно спросил:
– О чем же вы догадываетесь, Иван Сергеич?
– Вы ведь не любите, ваше высокопревосходительство, все то, что изволите называть неслужебными разговорами…
– Все-таки… говорите, Иван Сергеич.
«Небось, и „старый дятел“ разрешил себе любопытство!» – насмешливо подумал Нельмин. И, довольный, что может рассказать нечто пикантное в его вкусе, Нельмин весело улыбнулся и, выдержав паузу, спросил:
– Изволили видеть Каурову, ваше высокопревосходительство?
Старик утвердительно кивнул головой. Эта несимпатичная ему дама бывала у его жены.
– Недаром ее прозвали «великолепной Варварой»… Невредная барынька… «Юнонистая», обворожительная и знает, чем довести до ошаления и старого и малого. Ну, и с темпераментом, и без предрассудков. Мужу еще два года плавать на Востоке… Не оставаться же «великолепной Варваре» безутешной вдовой… Артемьев и втюрился… Каурова и обрадовалась отбить такого красавца от жены… Та – очень пикантная брюнетка… Но строга… Своего благоверного только и признает… Он и взбунтовался… «Великолепная Варвара» и сама влюбилась… По крайней мере и прежнего своего обожателя второй молодости не удержала для контенанса и подарков… Уволила по третьему пункту…
Старый адмирал понял странную просьбу Артемьевой и только удивился, как Артемьев мог променять свою жену на Каурову.