– В самом деле? – Колин позволил себе вопрос и скосил глаза на Джилтани.
Лицо Гора перекосилось.
– Разве решения всегда принимаются единодушно, капитан? Возможно, мы мятежники или кто-то еще, но мы также общество, в котором даже те, кто не согласен с большинством, послушно выполняют все решения нашего Совета. Не так ли, Танни? – мягко спросил он молодую женщину.
– Да, правда это, – коротко ответила она, чеканя каждое слово, словно это стоило ей значительных физических усилий, и само ее нежелание подтверждать справедливость слов Гора успокаивало МакИнтайра больше всего. Ибо ложь прозвучала бы с легкостью.
– Хорошо, – промолвил наконец Колин. – Я ничего не обещаю, просто изложите свою позицию.
– Спасибо, – поблагодарил Гор. Он присел на краешек пульта, за которым сидела Исис Тюдор, и скрестил руки на груди. – Сначала покаяние, коммандер. Я поддерживал мятеж всей душой и усердно боролся за то, чтобы переворот удался. Большинство имперцев, находящихся в этой комнате, могут признаться в том же. Но, – Гор прямо смотрел в глаза Колину, – нас использовали, коммандер МакИнтайр.
Колин молча выдержал его взгляд. Гор пожал плечами.
– Я знаю. Это только наша вина, как ни горько это признавать. Мы пытались дезертировать «перед лицом врага», если говорить языком вашего военного трибунала, и мы признаем нашу вину. На самом деле именно поэтому никто из нас не носит форму, которую когда-то имел право носить. И все же, коммандер, в нас есть и другая сторона, ибо осознав, какую страшную ошибку мы совершили, мы пытались исправить дело рук своих. И не все из нас являлись мятежниками.
Он остановился и посмотрел на суровое лицо Джилтани. Ненависть делала ее непреступной, как крепость, и своим взглядом она могла бы испепелить корабль. Не обращая внимания на Гора, она смотрела прямо в глаза Колина.
– Джилтани не была мятежником, капитан, – мягко сказал Гор.
– Нет? – Колин сам удивился, как мягко прозвучал его вопрос.
Очевидная молодость Джилтани выделяла ее из числа остальных, престарелых имперцев. Почему-то, сам не зная почему, он чувствовал, что она – другая.
– Нет, – все так же мягко ответил Гор. – Тогда Танни было около шести земных лет, коммандер. Почему ребенок должен нести ответственность за наши поступки?
Колин медленно кивнул. Он не спешил с выводами, но по крайней мере эта ситуация была ему ясна. Быть приговоренным к вечному изгнанию за преступление, которого никогда не совершал… Это в ком угодно пробудило бы ненависть.
– Но я полагаю, дело «Дахака» касается нас всех, – спокойно продолжал Гор, – и мои товарищи, и я сам принимаем и признаем это. Мы постарели, капитан. Наш век подходит к концу. Мы просим только за Танни и нескольких других невиновных. И возможно, за нескольких наших друзей на юге.