– Я приношу мои самые глубокие извинения за случившееся, – виновато проговорил он.
Табита вздрогнула от неожиданности, подняла глаза и тут же низко опустила голову. Лицо ее было мокро от слез, губы дрожали, и Доминик испытал жгучий стыд, а раскаяние буквально терзало душу.
Он сел на край кровати и осторожно взял руку Табиты.
– Табби, когда ты вошла, у меня дыхание перехватило, такой ты была красивой, не могу объяснить, что я почувствовал. – Доминик говорил тихо, медленно, старательно подбирая слова. – Я долгие годы считал тебя ребенком, чистой наивной девочкой, нуждающейся в защите. Поэтому мысль о том, что ты появишься на балу в таком наряде, вызвала у меня желание проучить всякого, кто осмелится на тебя посмотреть. Но я не имею права поступить подобным образом, даже подумать об этом.
Он замолчал. Табита продолжала хранить молчание, уставившись на свои колени.
– Люси абсолютно права, в твоем платье ничего неприличного нет, все леди надевают такие на бал. Я – глупец и грубиян, сам не знаю, что говорю. Умоляю, прости меня, Табби!
Табита перестала плакать, но обида не прошла. Она чувствовала себя униженной.
– Тебе не за что просить у меня прощения, – едва слышно произнесла она, высвободив руку. – Мне нужно было самой обо всем догадаться.
– Табби, ну посмотри на меня. Вот так-то лучше. Теперь снимай этот кошмарный халат и пошли вниз, нас ждут.
– Нет!
Доминик осторожно поднял ее на ноги.
– Послушай меня…
Табита в отчаянии замотала головой.
– Ты рассказал, как на меня будут смотреть. Я не хочу ехать на бал.
– Если даже на тебя будут обращать больше внимания, чем на других девушек, так это потому, что ты будешь самой красивой. Вот и все.
– Я никуда не поеду, – заявила Табита, и голос у нее дрогнул. – Пожалуйста, не заставляй меня!
Глаза ее вновь наполнились слезами, и Доминик привлек девушку к себе.
– О Господи, только, пожалуйста, не плачь! Я не вынесу этого.
Он ласково погладил ее волосы, упавшие ему на плечо, и подумал, какое наслаждение держать ее в объятиях, прикасаться к ней. Она была стройной и гибкой, волнующе женственной. Он вдохнул аромат лаванды, исходивший от ее волос, и, не сдержавшись, поцеловал в макушку.
Табита затаила дыхание, чтобы он подольше не выпускал ее из объятий. Он обнимал ее по-мужски сильно и в то же время так нежно, что с ее губ слетел тихий вздох. Доминик тут же опустил руки и шагнул назад.
– Табби, ты должна пойти, – настаивал он. – Мама и Люси ни за что тебя одну не оставят. Если ты откажешься, я буду виноват в том, что испортил им вечер. Мне бы очень этого не хотелось. – Он улыбнулся.