Возвращаясь, я пересек луг, затем – пещерку в холме и через платяной шкаф вошел к себе в квартиру. В окно комнаты заглядывало солнце нашего мира, Дарья спала. Но когда после бритья и душа я вышел из ванной, она подскочила ко мне голая и разгневанная.
– Никогда не смей вот так сматываться! – Она помотала указательным пальцем перед моим носом. Зеленые ее глаза искрились. – Понял, засранец: никогда!
Я уточнил:
– Как это – «вот так»?
– Подло и тайно.
– А как надо было уйти на пробежку?
Она встала подбоченясь, прекрасная, как ведьма в майскую ночь.
– Надо было спросить: «Дашенька, можно мне на пробежку?» Я бы ответила: «Нельзя, лежи». Тогда следовало повторить просьбу: «Ну, Дашуня, я ведь ненадолго». Я бы рассердилась: «Ой, кто-то у меня схлопочет!» Тогда надо было попросить изо всех сил: «Ну, Дашулечка, солнышко мое, ну пожалуйста!» Вот тогда, может быть, – я подчеркиваю: может быть! – я бы сказала: «Ой, ну ладно».
Мы оба рассмеялись.
– Ей-богу, тебя просто не бывает, – пробормотал я.
Она посмотрела мне в глаза:
– Вот откушу сейчас письку, тогда узнаешь, бываю я или нет.
Мы опять рассмеялись, и она отправилась в душ.
Тем временем я приготовил гренки с сыром и сварил кофе. На кухню Дарья вошла в голубеньком платье, разумеется коротком, в синих туфельках на шпильке и с моим любимым «конским хвостом».
– Так, – проговорила она, сев за стол, – теперь рассказывай все, чего я не знаю. – И принялась наворачивать гренки с кофе.
– Что ж, – вздохнул я, – как утверждает реклама: ты этого заслуживаешь.
Я вкратце изложил сперва про капитана Сычову, подозревавшую во мне маньяка по кличке Француз, затем сообщил о дружеском визите моего двойника, предлагавшего деньги за мой отъезд из Москвы и грозившего в случае ослушания… Шокирующие детали, само собой, я опустил. Однако и общей канвы Дашке хватило вполне. Сперва она замерла с надкушенным гренком, потом вообще про еду забыла. А в финале пересела ко мне на колени и обняла за шею.
– Ни фига себе!
Я погладил ее «конский хвост».
– Метко подмечено.
Она посмотрела мне в глаза:
– Ты же знаешь, какая я трусиха.
Пряча улыбку, я кивнул:
– Увы.
Она не отводила тревожных глаз.
– Выход один, любовь моя: надерем им задницы.
– Кому? – уточнил я.
Она чуть подумала:
– Тому, кто этого заслуживает.
– Опять в самую точку, – усмехнулся я. – Слезай, пора за дело приниматься.
– Не слезу.
– Слазь, говорю. Мне позвонить надо.
Дашка расторопно подала телефон.
– Буду подслушивать, – сказала она, вновь устраиваясь у меня на коленях.
Я набрал номер. Василий отозвался после пятого гудка:
– Ну, чего?!