Сычиха пронзила его взглядом:
– Слушаюсь!
Ей-богу, она мне нравилась. Если б еще держалась от меня подальше. Но, судя по всему, надеяться на это было наивно.
После неловкой паузы майор Калитин обратился к Папане:
– Дока Игнат Владимирович, вы и ваши люди в данный момент нас не интересуете. Можете следовать по своим делам.
И верзила Серега прибавил:
– Смените заодно подгузники, пацаны.
– Лейтенант Гномкин! – Майор покосился на Сычиху. – Дурной пример, говорят, заразителен.
Смотрел я на них и гадал, на кого рассчитан бездарный этот спектакль. На Доку? Так ведь он и впрямь им не нужен. Если на меня, то зачем? Вывести из себя, сбить с толку?… Смех просто.
Меж тем майор Калитин выжидал, давая возможность Игнату сесть в «Мерседес» и свалить. Папаня, однако, не спешил. Стоя рядом с Васей, он хмуро наблюдал за происходящим. Что было делать майору утро, намеревавшемуся отделить Француза от криминального коллектива? Гнать Папаню именем закона с городского пустыря? Но ведь он, майор, сам же объявил, что против Игната Доки ничего не имеет. Значит, именем закона не получится. Так что же, заламывать мне руки при свидетелях?
Ушлый майор принял соломоново решение:
– Грин Глеб Михайлович, прошу вас пройти с нами.
– Куда? – полюбопытствовал я.
Сычиха, радость моя ненаглядная, ответила без запинки:
– В похоронное бюро, мерку снять.
Майор глянул на нее с осуждением, но одергивать не стал. Затем дал мне правильный ответ:
– Поговорить надо. Можно проехать на Петровку, а можно – у нас в машине. Что предпочитаете?
Я бесшабашно махнул рукой:
– Едем на Петровку.
Они обменялись взглядами. Везти меня к себе в контору, видимо, в их планы не входило. Глядя на ухмыляющегося Васю, капитан Сычова в досаде пригрозила:
– Щас ты у меня поскалишься, подлюга!
Вася вспыхнул, покосился на невозмутимого Папаню и промолчал. А майор Калитин наградил меня скупой милицейской улыбкой.
– Так далеко ехать? В такую погодку?
Я пожал плечами:
– Сами предложили.
– Погорячились, – признал свою оплошность майор. – У нас к вам несколько вопросов. Можем прояснить их прямо здесь.
Сказать, что мне все это надоело, – значит слукавить. Во мне клокотало такое бешенство, что я готов был запихнуть этих горе-сыщиков в их красное авто и зашвырнуть куда-нибудь в Гималаи. Весь ужас заключался в том, что мне это было раз плюнуть.
– Извините за назойливость, – возразил я вежливо, – но я вынужден настаивать на поездке в МУР.
– На кой черт?! – вырвалось у майора Калитина.
– Хочу, чтоб у меня взяли отпечатки пальцев.
Троица вновь обменялась взглядами. Они явно были в смятении, о причинах которого нетрудно догадаться. Майор попытался сделать хорошую мину: