У нее за спиной возникла капитан Сычова:
– А выпить здесь не найдется?
Дашка взглянула на меня. Я прикрыл веки.
– Кое-что найдется, – ответила Дарья. – Бар вон там.
Они зашли в комнату. Видать, я перестарался, потому что вопль Сычихи потряс стены:
– Ни хрена себе «кое-что»!
Слово «хрен», судя по частоте употребления, было ее тотемом.
Голос Дарьи предостерег:
– Не захлебнись тут. Передышки делай.
– Учи ученого! – парировала Светлана.
Они обе вышли в прихожую.
– Ну, – вздохнула жена, – теперь уж вроде…
– Может, в дурачка сразимся? – Сычиха извлекла из сумки колоду. – А что, время детское.
Мы с Дарьей переглянулись.
– Светлана Анатольевна, – сказал я, – к телефону не подходите, шторы не раздвигайте.
– Не хотите, значит, в дурачка? – осклабилась капитан Сычова. – Тогда, может, любовью втроем займемся? Вот только душ приму… – Она зашлась судорожным смехом. – Ой, ну и рожи у вас! Да пошутила я, пошутила!
Дашка смотрела на нее распахнутыми глазами.
– Шутки тебе удаются. Прямо наповал.
– И никому не открывайте дверь, – завершил я свое наставление. – У нас имеются ключи. – Я щелкнул дверным замком. – Спокойной ночи.
– Эй, супермен! – окликнула меня Сычиха. – Глеб Михайлович Грин, ты ведь у нас супермен?!
– Угу, – кивнул я. – А ты супермент.
Светлана вновь зашлась смехом.
Под этот смех мы вышли за порог. И, прежде чем захлопнуть дверь, Дашка тихо проговорила:
– Пока, супермент. До завтра.
В лифте она прислонилась к моему плечу, оставив происшедшее без комментариев. Только пригрозила:
– Заплачешь – убью!
Ответить я не потрудился. Хотя бы лишь потому, что не принимал эту напраслину на свой счет.
Когда мы вернулись домой, Дашка была молчаливой и выглядела утомленной. По крохотной нашей квартирке она передвигалась, держась за мою руку.
– Ты чего? – не выдержал я.
– Сегодня у нас среда? – уточнила она задумчиво. – А из Японии я прилетела в понедельник. Эти три дня были слишком густо посолены. Тебе не кажется?
Я пожал плечами:
– Не успел навести порядок к твоему прибытию. Извини.
– Дурак, – вздохнула она. – Не смей наводить порядок без меня. Даже не думай.
Я отсалютовал по-военному:
– Да, мэм!
Дашка опять вздохнула. И за ужином ухитрялась не выпускать моей руки.
– А он, – ткнула она в лежащий среди еды булыжник, – пусть пока побудет. Он свой парень.
Эта реплика навела меня на ребячливую мысль. Мне захотелось Дашку подбодрить. И, когда мы перемыли посуду, я предложил:
– Не устроить ли вечеринку?
Она подняла на меня заинтересованный взгляд.
– Какую?
– В узком кругу.
– Давай. А с кем?
Я подвинул булыжник в центр стола, на почетное место, и уточнил: