– С удовольствием! А что нужно?
– Вы видели, как магазин передавали городу? Там ещё произошла перепалка по поводу разрезания ленточки. Так вот. Как возник этот обычай? Когда? Где? Почему? Мне нужно это к началу следующей недели.
В этот момент раздался стук в дверь, и Квиллер двинулся вслед за Олденом Уэйдом туда, где шло собрание.
– Подождите входить, Квилл. пока я со всей торжественностью – всё, кроме фанфар, – не объявлю о вас публике! Тогда – бросок в дверь и уверенным шагом на подиум. Вы знаете, чем взять аудиторию!
Квиллер ждал, пока не услышал: «Джеймс Макинтош Квиллер!» Он выждал ещё три секунды, после чего стремительно вошёл, приветствуя зал жестом, так хорошо знакомым всем пешеходам в центре Пикакса. Все пятьдесят членов нового клуба встали; разразился шквал аплодисментов.
Что и говорить, он был не только популярным журналистом и внимательным к чужой беде человеком. Он был ещё и тем, чьё скромное присутствие ощущалось за Фондом К. и всем, что было им сделано для Мускаунти.
Он шёл по проходу, любезно кивая вправо и влево, вскинув обе руки ладонями вниз, стараясь усадить хлопающих ему обратно на места.
Свет потускнел, только одна лампочка мягко освещала лектора и кафедру. На задней стене появилась сильно увеличенная старая выцветшая фотография: хрупкий старичок перед старой книжной лавкой.
Леди и джентльмены!
Мы не собрались бы здесь сегодня вечером, чтобы открыть литературный клуб при первоклассном книжном магазине, если бы не покойный Эддингтон Смит.
(Продолжительные аплодисменты.)
В течение пятидесяти лет он продавал подержанные книги в старой лавчонке, на месте которой теперь стоит это здание. А до Эддингтона его отец торговал книгами вразнос, тащась от двери к двери, и вместе с ним, когда не нужно было идти в школу, шагал Эдд, его добросовестный помощник.
(Визуальное сопровождение: отец и сын на фоне лошади, запряженной в повозку с надписью «Книжный фургон Смита».)
Книги продавались в кредит: десять центов сразу, остальное потом. Эддингтон говорил мне, что со стороны покупателей не было ни одного случая неуплаты.
Не приходило ли вам в голову, леди и джентльмены, что Эддингтон – весьма утончённое имя для того скромного Эдда, какого мы знали? Эддингтон – девичья фамилия его матери. Она была школьной учительницей в те дни, когда в одной комнате обучались дети разного возраста и уровня подготовки.
(Визуальное сопровождение: женщина с суровым лицом в блузе с воротничком-стойкой, в руках – книга и линейка.)
Линейка, надо полагать, – чтобы бить по рукам тупых и нерадивых учеников. Эдд всегда с любовью говорил о своём отце, но о матери даже не упоминал. Возможно, линейка проходилась по его рукам слишком часто.