Каролина попробовала представить себе человека, о котором брат говорил как о божестве. Но в ее воображении всплывали лишь высокая фигура в монашеской рясе, свист шпаги, кровавый знак.
– И ты уверен, что это был он? – недоверчиво спросила она.
– Крест! Это его знак.
– Тогда почему ты носишься с этой ордой дикарей, если твой кумир – Жиль де Ламар?
– Потому что я хочу стать очевидцем падения Наполеона! Потому что собственными глазами надеюсь увидеть, как он отречется и его режим насилия рухнет.
– Ты так и отцу сказал? – Каролина все время порывалась спросить, что произошло между ними той ночью, когда горел Розамбу.
Филипп нетерпеливо отмахнулся.
– Не будем говорить об этом, во всяком случае – сейчас.
– Порой мне кажется, что я тебя понимаю, – вдруг серьезно заметила она.
Филипп с нежностью посмотрел на сестру. Они тронули его душу. Он знал, что между ними не нужны лишние слова и она не ждет, что он заговорит о смерти Альбера. Они были одного воспитания, одной крови.
– Рано или поздно ты до конца поймешь меня, – проговорил он. – Завтра мы будем в Париже. А это означает мир. – Он обнял сестру. – Вот увидишь, Каролина, все будет хорошо.
Еще не рассвело, когда на следующее утро казаки стали собираться и поход. Вестовой привез приказ царя. Вечером того же 30 марта все части войск должны встретиться под Парижем. Мужчины молча седлали лошадей, небольшими группами выезжали со двора и собирались на поле перед монастырем.
Последним из ворот выехал молоденький казак в низко надвинутой на лоб папахе. Однако конь выдал Каролину. Филипп тут же узнал Месяца и направил к нему свою лошадь.
– Тебе что, не надоели казаки? Тебе нельзя ехать с ними, это безумие! – В душе он, однако, гордился ею.
Филипп знал, что мог бы жениться только на женщине, похожей на сестру: гордой, красивой и непредсказуемой.
Каролина свесилась из седла и шлепнула гнедую кобылу брата.
– Вперед, казак! Вперед, в Париж!
Голубым шелковым шатром было натянуто небо над городом на Сене. Башни, остроконечные крыши и купола церквей и дворцов возвышались над серым морем домов, и лучи солнца, коснувшись окон и медных крыш, рассыпались на мириады сверкающих брызг. Было утро 31 марта 1814 года. Этой ночью Париж капитулировал перед войсками союзников.
Каролина скакала бок о бок со своим братом в свите русского царя Александра I. Пригороды Жуанвиль, Ножан, Сен-Манде, Нейи словно вымерли. Париж еще не забыл своего императора. Народ в безмолвии стоял вдоль улиц и настороженно разглядывал победителей. Слишком рано радуетесь, говорили лица людей. Пусть вы получили Париж, но ведь не самого Наполеона! Царский поезд ехал дальше. Лишь на бульваре Сен-Мартен дома были украшены белыми флагами Бурбонов. Потом вдалеке показалась «Мадлен», греческий храм с колоннами, Который Наполеон повелел воздвигнуть в честь Великой Армии. Восторженные крики встречали победителей, на балконах и у окон толпились Празднично одетые женщины, бросавшие из корзин на площадь цветы.