– Тебя уже разыскивали в Париже, – напомнила она.
– Я это учел в своих планах. Но «отречение» императора все изменило, к тому же существуют мои деньги, мое имя, мои связи с австрийским императорским домом.
Каролина колебалась, сказать ему о сыне или нет. Но он должен это знать.
– Филипп в Париже, Я не знаю, что произошло между вами тогда, в замке. Но – не могли он быть важной картой в твоей игре? Разве это не живое доказательство, что твой отход от Наполеона искренний?
Отец положил руку на плечо дочери.
– У меня есть другой козырь в этой игре, получше…
– Ты имеешь в виду меня?
– Да, тебя. Женщина с твоей красотой, твоей смелостью и с твоим умением держать язык за зубами… – Он испытующе посмотрел на Каролину. – Ну как, по плечу тебе такая роль? Тогда собирайся.
Каролина откинулась на заднем сиденье кареты, напротив сидел отец. Через своего камердинера император пожелал им счастливого пути. Сам он, как было доложено, ускакал верхом и не вернется раньше обеда. Она слышала, как забрался на козлы Симон. Стражники открыли большие ворота, украшенные позолотой, лошади тронули с места. Карета выехала со двора и покатилась по аллее. Справа поблескивал пруд, у которого она стояла вчера вечером, за ним виднелся силуэт замка. Неужели это было вчера? Каролине показалось, что с тех пор, как они покинули Розамбу, прошла целая вечность. Пожар, ночное бегство, прибытие на бивак в Сен-Дизье, страшный момент, когда она обнаружила труп Летерпа, тихие дни в монастыре – как давно все это было. А ведь прошло всего две недели…
Карета выехала с аллеи и свернула в лес. Каролина взглянула на отца. На его худом смуглом лице с глубоко посаженными глазами застыло напряженное ожидание, придававшее ему моложавый и бесстрашный вид. А что она, собственно, знала о нем? С тех пор как несколько лет тому назад он привез лихорадку из египетского похода, нет-нет да приковывавшую его к постели, граф жил уединенно в своём замке. Казалось, он был озабочен лишь своими владениями, своим состоянием – и своим здоровьем. Каждый год он совершал несколько длительных поездок на воды, один, без сопровождения; она никогда так и не узнала, на каких курортах он бывал.
Скрип забиваемых под колеса колодок, чтобы карета встала неподвижно, вывел ее из раздумий. Всадник склонился к окошку, это был курьер из Фонтенбло. Он протянул ей в окно запечатанный сургучом пакетик, отдал честь и развернул лошадь. Каролина нерешительно подержала сверточек в руке, затем надорвала бумагу. Перед ней была узкая потрепанная тетрадка, густо исписанная с первой до последней страницы. Оттуда выпала записка. Она узнала нетерпеливый почерк Наполеона: