Итак, когда я в час дня вошел в холл гостиницы, Франк уже меня там ожидал. Он оглядел меня с головы до ног, похвалил мою прическу и сказал, пока мы шли к машине:
— Будьте внимательны, Кристен… В вас есть что-то такое… Я не хочу вас обидеть… Что-то раболепное. Де Баер был высокомерен и, я полагаю, остался бы таким, даже если бы вынужден был просить милостыню.
— Если я вам не нравлюсь, еще не поздно расторгнуть нашу сделку! — воскликнул я, вдруг разозлившись.
— Неплохо, неплохо, — сказал Франк. — Это уже лучше. Но де Баер никогда не выходил из себя… Я вам все объясню… Садитесь.
Я сел рядом с ним и больше не произнес ни слова. Он первый заговорил со мной.
— Ночь мы проведем в Авиньоне, — сообщил он мне, — а завтра утром уже будем на месте.
— Мадам де Баер часто принимает гостей?
— Нет. Будьте спокойны, она никого не принимает. И ей пришлось постепенно расстаться со всеми слугами.
Тон, каким он говорил со мной, слегка изменился. В нем появилась еле уловимая снисходительная нотка, словно я был приехавшим издалека путешественником, который будет еще многому удивляться, что обещает быть забавным.
— Вилла великолепна, — продолжал он, — почти у самой оконечности мыса.
Он бросил быстрый взгляд на меня, понял, что я раздражен, и не стал продолжать. Автомобиль он вел очень быстро и очень хорошо, и, поскольку машин на дороге было немного, мы ехали на большой скорости. Сиденье было таким мягким, что я в конце концов задремал. Когда я открыл глаза, меня вдруг поразила одна мысль, возможно, от этого я и проснулся.
— А… мадам де Баер знает? Вы предупредили ее?
— Да. Я вам об этом уже говорил.
— И как она это восприняла?
— Как я и предполагал. Теперь он стал скуп на слова. Но я твердо решил не отступать.
— Я хотел бы задать вам еще один вопрос. Как вам удалось собрать обо мне все сведения?
— Я расспросил хозяев соседних лавочек.
— Это не так. Я проверял.
— Вы надоели мне, Кристен. Я допускаю, что это вас интересует. Но я не люблю, когда меня стараются перехитрить.
— Я имею право все обдумать.
— Вы слишком много обдумываете.
Голос его звучал резко. Я понял, что отныне оказался у него в подчинении. Охваченный новым приступом гнева, я сжал кулаки.
— Поосторожнее, — сказал я. — Давайте договоримся. Если я хоть раз, слышите, один только раз заподозрю, что вы хотите втянуть меня в какую-то грязную историю, я сразу же сматываю удочки… Я буду задавать вам все вопросы, которые мне захочется, и, если вы откажетесь отвечать, я сам решу, как мне следует поступить.
Он медленно повернулся ко мне. Его серые глаза ничего не выражали. Он был непробиваем, как стена, этот человек.