— Вы считаете, что я что-то от вас скрываю? — спросил он.
— Да, считаю.
И чтобы использовать свое преимущество, я высказал первое пришедшее мне в голову возражение:
— Предположим, что о смерти Поля де Баера уже известно… и дядюшка из Кольмара умирает… Разве Жильберта не становится автоматически его наследницей?
— Если бы дела обстояли так, интересно, чего ради я бы стал так хлопотать, — проговорил он с подчеркнутой иронией.
— Однако я думал, что вдовы…
— Их брак предполагал раздельное владение имуществом, — сказал Франк. — Наследует один Поль де Баер.
— Тогда как же случилось, что де Баер разорил свою жену?
— А потому, что она сразу же после свадьбы доверила ему солидный капитал… Теперь вы удовлетворены?
Я был уязвлен и напрасно пытался снова уснуть. Я начинал его ненавидеть. Я ни в чем конкретном не мог его упрекнуть, но слишком самоуверенные люди внушают мне отвращение. Почти физическое омерзение. Я понимал, что у него всегда найдется готовый ответ, что подобным образом он на свой лад мучит и унижает меня. Человека с такими глазами невозможно застать врасплох. Он и впрямь стал моим хозяином.
Мы поужинали, как и предполагалось, в Авиньоне, в маленькой, только что отстроенной гостинице, где еще пахло свежей краской, и расстались, не подав друг другу руки. Я лег, разговаривая сам с собой, как это со мной бывает, когда я вне себя. В семь утра мы снова отправились в путь.
— Хорошо себя чувствуете? — любезно осведомился Франк.
— Не очень.
И это было действительно так. Во-первых, я плохо спал. А потом, мне было страшно. Никогда еще я так не трусил. Образ Жильберты неотступно преследовал меня. Меня то и дело бросало в жар, я весь покрывался потом. С моей стороны было безумием согласиться. Больной амнезией! Одно это слово приводило меня в болезненное возбуждение. Я был страшно зол на самого себя. Зол на Франка, на Жильберту. Они безжалостно воспользовались моей слабостью, моей беспросветной нуждой. Все было продумано!
Мы выехали на побережье. Дорога выглядела праздничной. Каждый дом, каждая вилла, казалось, нежились в солнечных лучах. Море весело искрилось. Я же умирал от ужаса. Я видел себя со стороны, такого жалкого, в лоснящемся костюме. Что она обо мне подумает?.. Как я ни старался переубедить себя, я продолжал рассуждать так, словно Жильберта заранее знала, что я Кристен, а не ее муж.
Мы проехали через Монте-Карло. Передо мной открылся мыс Мартен, высокие сосны, живописные скалы, крыши вилл отражались в голубой воде.
— Жильберта выйдет встречать нас, — заговорил Франк. — Будьте с ней холодны, держитесь отчужденно. Вы не должны походить на бездомного пса, нашедшего приют. Останавливайтесь время от времени возле какого-нибудь шкафа или кресла или на пороге одной из комнат, словно у вас пробуждаются какие-то воспоминания… Днем я постараюсь встретиться с вами… Давайте у вас в комнате… Я дам вам нужные указания. Если по какой-нибудь причине у вас возникнут затруднения или вы почувствуете, что можете совершить оплошность, сошлитесь на головную боль и удалитесь к себе… Даю вам слово, вам нечего опасаться.