Вошла красавица секретарша, внесла поднос, уставленный крохотными чашками, серебряными сахарницами со щипчиками и вкусно запотевшими бутылочками с минеральной водой.
Глебову она нравилась – давно! – и поэтому он старался на нее не смотреть.
Чермак знал, что Глебову она нравится, поэтому пытался занять ее чем-нибудь в непосредственной близости от Глебова.
– Вам с сахаром, Михаил Алексеевич?
– Спасибо, я сам положу.
– Свет, налей ему воды.
– Спасибо, я сам налью.
– Свет, тогда разверни ему конфету и засунь в рот.
– Спасибо, я сам… засуну.
Тут Глебов вдруг понял, что именно сказал, и покраснел до ушей. Света засуетилась, уронила серебряную ложечку, они вместе нагнулись, чтобы поднять, и получилась мизансцена – как в кино.
Чермак качался в кресле и наблюдал, совершенно позабыв про писателя Грицука.
Эта игра и издателя, и адвоката, и даже секретаршу увлекала гораздо больше, чем книга-бомба-шифр, и это было всем понятно.
– Ну, я пошел, – сообщил Евгений Иванович мрачно.
– До свидания.
– Я вам позвоню.
– Всего хорошего, Евгений Иванович.
Вот молодежь, подумал писатель мрачно. Ничего святого!.. Даже на рабочем месте, и то!..
– Мне на какое-то время нужно спрятаться. – Он выпустил последнюю стрелу. – Я опасаюсь мести.
– Конечно.
– Да-да, Евгений Иванович.
– До свидания, Евгений Иванович.
Писатель помолчал.
– Я решил лечь в больницу. Что-то желудок пошаливает и… О месте своего пребывания я вам сообщу.
Он пошел к двери, взяв под мышку свой экземпляр «бомбы», но остановился и спросил у Глебова:
– А почему, по-вашему, я не могу улететь в Тамбов?
Глебов обернулся, глаза у него блестели.
– А? А, в Тамбов!.. Да туда никто улететь не может, Евгений Иванович. Там просто нет аэропорта!
Таня проснулась поздно и некоторое время пыталась сообразить, отчего настроение такое гадкое. Обычно она всегда просыпалась в хорошем настроении, и предстоящий день ее радовал, и на работу хотелось, и казалось, что сегодня-то уж точно все получится.
Как правило, ничего особенного не получалось, но, ложась спать, она всегда говорила себе, что завтра-то уж точно все будет замечательно – и просыпалась в хорошем настроении.
Она повозилась под одеялом, так и сяк потянула шелковую пижаму, которая за ночь закрутилась вокруг нее, как кокон, руку не вытянуть! Кокон не распутывался, хоть тресни! Было время, когда она спала без всякой пижамы, и вообще без всего, страшно вспомнить – голая она спала, вот какое было время! И относительно недавно!.. Как это получилось, что она теперь спит в пижаме?
Зацепившись за эту мысль, она стала думать про пижаму, чтобы не анализировать свое плохое настроение, и вспомнила – два года назад в ее жизни появился герой-мужчина, любовь до гроба, наконец-то, наконец-то!.. И она стала спать в пижаме.