Они стояли возле поручней корабля и наблюдали, как берег Англии постепенно превращается в тонкую, еле различимую полоску посреди катающего волны сверкающего бескрайнего океана – последнего препятствия, которое отделяло Генриетту и Джейкоба от спокойной и счастливой совместной жизни.
Корабль вышел из гавани с началом прилива, и свежий, чистый ветер срезу же надул и вздыбил паруса, приветствуя серебристые облака, провожавшие небольшое судно в открытое море.
Генриетта и Джейкоб смеялись, глядя на небо, на облака, на белые паруса, а потом заплакали. Заплакали, потому что Николас так и не появился, не взбежал по сходням в последнюю минуту, как они ожидали и надеялись.
– Он не пришел, – сказала Генриетта. – Ох, Джейкоб, он не пришел.
– Но он придет, моя дорогая Он обещал нам. Ты помнишь?
– Но вдруг с ним что-нибудь случилось?
– Все равно он найдет нас, – твердо ответил Джейкоб.
Англия быстро превращалась в темную полоску на горизонте, и они остались наедине с могучим океаном и мыслями о том, что ждет их там, в бурлящих, суетливых, энергичных Американских колониях, лежащих по другую его сторону. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, глядя, как навсегда исчезает из виду их родина.
Но вдруг Генриетта вскрикнула и прижала руку к своему телу.
– Он двигается, Джейкоб! Я чувствую, как мой ребенок двигается. Он ожил!
Джейкоб вопросительно взглянул на нее.
– Меня всегда это поражало. Что заставляет их начинать двигаться? Как это происходит, что внезапно вдыхает в них жизнь? Почему еще минуту назад ребенок был ничем, а сейчас он уже личность, живое существо?
– Наверное, это душа только что вселилась в него.
– Наверное.
Ветер становился чересчур свежим и прохладным, поэтому Генриетта и Джейкоб повернулись, чтобы сойти вниз.
– Увидим ли мы когда-нибудь Николаса? – с грустью спросила Генриетта.
– Он дал обещание, которое не сможет нарушить. Мы увидим его.
– Надеюсь, – ответила Генриетта, и ребенок в ее чреве заплясал от радости.