Вот уже много лет Маркус не переставал удивляться, почему, из каких побуждений гасконский рыцарь принял на свое попечение безвестного мальчишку, который еще не умел толком говорить, а о своей матери не знал и не помнил вообще ничего, а потом, спустя несколько лет, именно его назначил своим оруженосцем. О матери у Маркуса осталось лишь смутное воспоминание об удлиненных золотисто-зеленых глазах и запахе мускуса. Должно быть, это она пришила к его чепчику кольцо, массивное муж ское кольцо, которое сэр Поль вначале держал у себя, а затем вернул Маркусу, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Это был единственный знак, единственный ключ к его происхождению.
Маркус всегда ненавидел свое положение бастарда, и даже забота и расположение сэра Поля не помогали ему забыть о том, что он не знает своих родителей. Множество ночей он провел, разглядывая кольцо на своем пальце и пытаясь разгадать его тайну. Однако и сейчас, в двадцать один год, он знал о своем происхождении не больше, чем в тот день, когда его впервые привели в дом сэра Поля.
Тяжело вздохнув, Маркус перевернулся на бок. Завтра его ожидал длинный тяжелый день, и неизвестно, сколько еще трудных дней и недель ждут их с сэром Полем, прежде чем им удастся сделать то, ради чего они сюда прибыли. Однако сэру Полю нужно во что бы то ни стало добиться вмешательства и защиты английского короля, поскольку земли в Гаскони, принадлежавшие английской короне с тех пор, как Элинор Аквитанская стала супругой Генриха II и королевой Англии, минувшей зимой были захвачены армией – Филиппа Валуа. Солдаты французского короля уже в течение трех лет совершали набеги на эти владения, демонстрируя растущие притязания дерзкой Франции.
«Скоро я буду не только незаконнорожденным, но и бездомным. Интересно только, чем вес это кончится…» – с горечью думал Маркус.
Смеркалось, и Джон де Стратфорд, сидя на каменной скамейке в саду своего замка, наблюдал за последними отблесками заката на старинных стенах и наслаждался атмосферой тихого, теплого вечера, характерного для Суссекса в начале лета.
На востоке небо было фиолетовым, но на западе, за башней, полосы сиреневого перемежались с мазками жемчужно-розового. Внизу, в зале, уже горели светильники, из окон лился ровный желтоватый свет, но вот архиепископ увидел ярко-алую вспышку – это означало, что зажгли главную жаровню. По доносящемуся из открытых окон шороху шагов и стуку расставляемых тарелок Стратфорд понял, что прислуга уже начала накрывать на стол – сегодня в узком кругу с ним должны были обедать Шардены.