Он пересек Пенсильвания-авеню и вошел в центр имени Гувера через главный вход. Оперся ладонями на стол дежурного.
– Председатель объединенного комитета начальников штабов. К директору ФБР.
Его ладони оставили два влажных отпечатка на полированной крышке. Агент, спустившийся для того, чтобы проводить генерала наверх, обратил на них внимание. В лифте Джонсон не произнес ни слова. Гарланд Уэбстер ждал его у двери своего личного кабинета. Джонсон кивнул ему. Не сказал ни слова. Уэбстер отступил в сторону, пропуская генерала во внутренний кабинет. Там царил полумрак. Обилие поверхностей из красного дерева, шторы опущены. Джонсон опустился в кожаное кресло, а Уэбстер, обойдя его, сел за стол.
– Я не хочу становиться у вас на пути, – начал Джонсон.
Он не отрывал взгляда от Уэбстера. Тот задумался на мгновение, пытаясь расшифровать эту фразу. Наконец осторожно кивнул.
– Вы разговаривали с президентом? – спросил он.
Джонсон кивнул.
– Вы понимаете, что я должен был так поступить?
– Естественно, – согласился Уэбстер. – В таких ситуациях можно не беспокоиться о требованиях протокола. Вы говорили с президентом по телефону или встречались лично?
– Я ездил к нему. Несколько раз. Мы с ним подолгу беседовали.
Уэбстер подумал: «С глазу на глаз. Несколько долгих бесед. Хуже, чем я предполагал, однако это объяснимо.»
– И? – спросил он.
Джонсон пожал плечами.
– Президент сказал, что поручил вам лично руководить операцией.
Уэбстер кивнул.
– Похищение. Это юрисдикция Бюро, кем бы ни была жертва.
Джонсон медленно кивнул.
– Я ничего не имею против. Пока что.
– Но вы беспокоитесь. Поверьте мне, генерал, все мы беспокоимся.
Джонсон снова кивнул. После чего задал вопрос, ради которого шел три с половиной мили:
– Есть какие-нибудь успехи?
Уэбстер пожал плечами.
– Скоро истекут вторые сутки. Мне это совсем не нравится.
Он умолк. Вторые сутки после похищения являются своеобразным порогом. Все надежды на быстрое решение проблемы исчезают. Ситуация становится серьезной. Начинается долгая, кропотливая работа. Тревога за жертву возрастает. Похищения лучше всего раскрывать в первый день. На вторые сутки это становится значительно сложнее. Шансы на благополучный исход уменьшаются.
– Есть какие-нибудь успехи? – повторил Джонсон.
Уэбстер отвел взгляд. Вторые сутки – это тот срок, когда похитители выходят на связь. Об этом говорит опыт Бюро. На вторые сутки, вымотавшийся и измученный, упустив первый и лучший шанс, сидишь, отчаявшись, и ждешь звонка похитителей. Если они не позвонят на вторые сутки, высока вероятность, что они вообще никогда не позвонят.