– Мам, – сказала Фэй, – я же тебе говорила, я брошу эту работу, как только смогу. Я действительно очень благодарна тебе, что смотришь за Эстель по ночам. Надеюсь, что через несколько дней все это закончится. Мне это нравится не больше, чем тебе.
– Не понимаю, почему Тодд не может взять ребенка на ночь, если тебе надо работать.
– Не возьмет.
– Почему?
– Потому что он ублюдок.
– Не надо так выражаться.
– Хорошо, – сказала Фэй, – он говнюк.
– Фэй! – сказала мама.
– Ну хорошо, – сказала Фэй, – он пиздюк.
– ПИСЬ дюк! – сказала Эстель, приковылявшая на кухню. – ПИСЬ дюк!
– Смотри, что ты наделала, – сказала мать.
– Иди, посмотри мишку, милая, – сказала Фэй. – По телевизору – мишка!
– Мишка, – сказала Эстель и заковыляла обратно.
– Тодд – отец этого ребенка, – сказала мать. – Он несет ответственность.
– Если бы он за что-нибудь нес ответственность, – сказала Фэй, накладывая кофе в фильтр «Мистер Кофе», – я бы до сих пор была его женой. Честно говоря, я даже не знаю, где он теперь живет. С какой-нибудь шлюшкой, наверное. Я не собираюсь оставлять с ним Эстель.
– Он с кофеином? – спросила мать. – Этот кофеин может спровоцировать сердечный приступ.
– Мама, пожалуйста, – сказала Фэй.
– Ладно, сегодня я тебе не понадоблюсь, судно не отправится в море в такую погоду.
Фэй посмотрела в окно.
– Надо позвонить и выяснить, – сказала она.
– Не отправится. Это тропический шторм. Тропический шторм Гектор. Боб Соупер сказал, что ветер до пятидесяти пяти миль в час.
– Все равно нужно позвонить.
– Все равно оно не отправится. При таком ветре можно погибнуть.
Приковыляла Эстель, держа обеими руками пустую винни-пуховую миску.
– Фуукс! – сказала она.
– Хорошо, милая. – Фэй потянулась за коробкой «Фруктовых колечек».
– Сплошная химия, – сказала мама. – Тебе следует давать ей фрукты. – Она наклонилась над Эстель и омерзительно неестественным писклявым голосом, которым говорят с детьми многие старики, сказала:
– Бабушка даст Эстель вкусный чернослив!
– ПИСЬ дюк! – сказала Эстель.
«Феерия морей» – это 198-футовая, пятитысячетонная денежная машина, уродливое, неповоротливое корыто с 205 игровыми автоматами и 29 игорными столами в двух больших залах, освещенных убогим неоном, пропитанных стоялым дымом и пьяной руганью. Единственным назначением судна было каждый вечер увозить игроков за три мили от берегов Флориды, вытягивать из них как можно больше денег, а затем четырьмя часами позже высаживать на берег, чтобы они могли раздобыть еще наличности.
Игорные круизы – большой бизнес, особенно в Южной Флориде, где каждую ночь больше двух дюжин кораблей берут на борт около восьми тысяч клиентов. Никто не знает наверняка, сколько зарабатывают на этих кораблях; деньги идут наличными, поэтому не так сложно помешать надоедливым организациям вроде правительства Соединенных Штатов проследить, откуда они берутся и куда деваются.