— Ты можешь выбирать между Билли Гиббсом и Кэти Лоуган.
— Скажи Билли Гиббсу, что я по-прежнему летаю. Он поймет.
— Значит, ты хочешь поговорить с мисс Лоуган?
— Да, с ней.
— Но тебе придется делать это перед всей страной. Билли Гиббс слышал тебя по телевизору и просит передать, что солнце должно вставать у тебя из-за спины, если ты понимаешь, что он имеет в виду.
— Это значит, что Билли знает, кто здесь капитан, — совет старого друга был весьма кстати. Лиленд с трудом перебрался на восточную сторону здания.
— В этом звании ты служил во время войны?
— Ты дашь мне поговорить с Кэти или нет?
— Придется, а то телезрители завалят меня ругательными письмами.
— Я все время забываю, что у нас есть аудитория. Жаль, что они пропустили половину зрелища.
— Опять ты об этом. Ты уверен, что убил семерых?
— Да.
— И что их всего двенадцать?
— Они сами это сказали, я слышал, и сказано это было не для меня.
— Что ты имеешь в виду?
— С девяти вечера вчерашнего дня мы здесь играем в кошки-мышки. Если кто-нибудь из них останется в живых, то в будущем году мы устроим встречу. Будем есть пиццу и мирно беседовать. Ладно, давай Кэти Лоуган.
— Слушай, какое счастье, что я не патрулирую вместе с тобой.
— Джо? Это Кэти. Ты слышишь меня?
— Так хорошо, будто нахожусь в кондитерской лавке за углом. Хочешь пойти в кино? Как ты?
— Мне до смерти хочется в кино. Чувствую себя замечательно. А ты? У меня работает телевизор. Складывается впечатление, что у вас там настоящая война.
— Нет, просто один неразговорчивый полицейский пытается утихомирить своих соседей.
— Эта правда, что они говорят? Ты все это сделал?
— Да.
— Нет, это невозможно.
— Понимаю. Послушай, это моя профессия. Здесь одна девушка назвала меня дрессированной ищейкой. Эти люди не привыкли видеть в противнике человека. Тебе все равно, что нас слушают?
— Другие? Все равно. Мне интересно слушать тебя.
— Да, я натаскан, тренирован, специально обучен. Но я не собака и вообще не зверь. Я человек, однако, по всей видимости, до них это не дошло.
— Я согласна с тобой, Джо, но я не такая смелая, как ты.
Глазами он искал, как лучше проникнуть в здание с крыши. Если пятеро оставшихся в живых сейчас слушают их разговор, пусть себе думают, что он просто болтает с девушкой. Он слышал аромат ее духов. Он чувствовал вкус ее губ. Слава богу, судьба не отняла у него хоть этой возможности.
— Хорошо, это личный разговор. Ты прослушала пленку?
— Да.
— Меня прервали эти люди. Они не знали, что я ушел с вечера, чтобы позвонить тебе. Я поднялся наверх и увидел, как они убили человека по имени Риверс. Антон Грубер прострелил ему сердце. Я свидетель этого. Зажигая лампы, я пытался азбукой Морзе передать сигнал бедствия, но они послали одного парня убить меня. Я сломал ему шею и отправил обратно. Ты должна знать, кто я. Я проработал здесь патрульным почти тридцать пять лет. Полиция хочет знать все, что здесь произошло. Ты понимаешь, почему я так поступил?