И правда - не осмелился никто. Вслед за статьей Ерми-лова появилось еще десяток-полтора публикаций-близнецов (в журналах "Литература и марксизм", "Литературный критик", "Наши достижения", "Молодая гвардия", "ЛОКАФ", "Звезда" и др.), где перепевалось одно и то же - "мировая революция в зеркале литературы", "обреченность буржуазной агентуры", "нерушимость наших рубежей", "Луна как символ научного гения Советской страны", "подвиг Анны" и т.д. Роман "Катапульта" сразу был перепечатан несколькими центральными издательствами, расценившими его как "заказ No 1"; коллекционеры раритетов сегодня считают за честь иметь роскошное подарочное издание "Катапульты" (Москва, Государственное издательство, 1929), отпечатанное всего пятитысячным тиражом, иллюстрированное гравюрами Житомирского (ученика Полякова), с послесловием академика Н.Морозова.
Если верить мемуарам Якова Зелинского, чуткий Авербах сразу же после статьи в "Правде" самолично поехал на Сивцев Вражек к Кургузову - где тот снимал комнату - и немедленно предложил ему: 1) квартиру в центре Москвы и 2) место в центральном правлении РАППа. Квартиру от пролетарских писателей Кургузов согласился принять, членский билет ассоциации, не без колебаний, тоже взял, но вот от руководящей должности в РАПП отказался категорически. Позднее биографы напишут о "скромности молодого литератора" (Б.Левада), о его "желании не ввязываться в окололитературные дрязги, а работать и работать" (С.Нейман) - что, на наш взгляд, совершенно не соответствует действительности; доказательство тому -- бойкая и именно "окололитературная" деятельность Кургузова после 1932 года. Скорее всего, автор "Катапульты" уже был кем-то предупрежден, что через год-другой РАПП падет. Видимо, поэтому предложение Авербаха он встретил столь отчужденно. "Казалось, он стремился держаться от руководства РАППа подальше, как от заразных больных", - проницательно отмечал всё тот же Я.Зелинский. Будущее показало, что Кургузов был, в известном смысле, прав: "болезнь" руководящих рапповцев называлась коротко - небытие (большинство из них было расстреляно в 37-38 годах). "Заразиться" этим недугом автора "Катапульты" категорически не устраивало.
Легко представить, что роман "Катапульта" сразу же оброс своими почитателями и последователями. В первую очередь, речь идет о таких литераторах, как Валерий Маркелов, Анатолий Спирин, Михаил Лодочкин, Андрей Румянцев, Владислав Понятовский и проч. Обидное прозвище "подкургузники", похожее на "подгузники" и на "подкулачники" одновременно (которым их наградил желчный Эмиль Левин), этих авторов, похоже, не смущало. Уже в 1930 году все они "выстрелили" по роману на тему Луны, нового секретного оружия и мировой революции. Если даже слабейшие из "селенитов" по крайней мере брали за образец талантливый роман Обольянинова, то "подкургузники" вынуждены были ориентироваться на эстетические и этические нормы, установленные в романе "Катапульта". Соответственно, все их "положительные" герои выходили еще бледнее, чем у Кургузова (по сути, превращались в тени теней учебника политграмоты) , а "отрицательные" обязаны были еще больше прибавлять по части "кривых улыбок", "отвратительных оскалов" и "бегающих глазок" - не говоря уже про "заплывшие сытые рыла".