— Я этого не делал!
— Ты пойдешь под суд, понимаешь, и, если станешь уверять, что невиновен, тебя разнесут в клочки!
— Это уж слишком!
Так и продолжалось.
— ...не думай, что твоя подружка станет прикрывать тебя. У нее есть свой предел, так же как у тебя, как у всякого... наши ребята еще не закончили с ней...
Кларенс упал на пол. Темно-зеленый цемент, кажется, приподнялся и ударил его по щеке, но он тут же собрался с силами и поднялся, повернувшись лицом к столу, над которым горел свет. Он услышал звон, раздававшийся чуть ли не у него в черепе. Или это звонил телефон? Нет. Темноволосый мужчина, наклонившись в кресле, что-то орал ему:
— ...ходить! Продолжай ходить! Будешь разговаривать со мной?
Теперь удар в живот. Мужчина внезапно возник прямо перед ним. Кларенс заморгал от боли.
— Теряешь время! Ради бога, сознайся!.. Спаси себя...
Кларенс попросился в туалет. Он сознавал, что с трудом выговаривает слова. Выведенный из себя, мужчина пошел вместе с ним, приказав оставить дверь открытой, чтобы видеть его, как делал Морисси. Там была раковина. Кларенс намочил голову, выпил из пригоршни воды с привкусом жидкого мыла, которым он мыл руки. Когда они вернулись в комнату, Кларенс направился к стулу и сел на свое пальто.
— Встать!
Кларенс поднялся:
— Сегодня ночью я не произнесу больше ни слова, не стану говорить ни с вами, ни с кем другим. — Теперь он слегка покачивался, и его ступни стали влажными от пота. Теперь его знобило, словно в комнате вдруг похолодало.
Разозленный чернокожий начал говорить что-то, и звук пропал. Его губы произносили какие-то слова. Затем он направился к телефону. Кларенс не стал слушать. Разговор, кажется, продолжался минут пять, не меньше. Кларенс посмотрел на часы, с трудом сфокусировав взгляд на циферблате, и увидел, что стрелки показывают 3.22. Он покрутил колесико часов, чтобы убедиться, не стоят ли они, но часы были в порядке. Полчетвертого утра. Понедельник.
— Хочешь, чтобы это продолжалось до бесконечности? — спросил темнокожий, положив трубку. — Завтра и послезавтра? Давай покончим с этим сейчас!.. Мы сделаем тебе укол...
Укол, чтобы заставить его бодрствовать или чтобы заставить говорить? Кларенс почувствовал слабость. Страшно заболели глаза.
Мужчина снова подошел к телефону и, рывком подняв трубку, нажал на кнопку. Затем расстегнул воротник рубашки, развязал галстук. Он выглядел сейчас совсем не тем человеком, который вошел в комнату несколько часов назад.
— Не знаю, нужна мне здесь помощь... Нет, нет, не то. — Он забормотал что-то, понизив голос.