– Вы что, имеете в виду себя? – рассмеялся я. – Но вы не мой служащий, Барак. Будь это так, я давно бы вас рассчитал. – Речь вовсе не обо мне. Я имею в виду Джека Скелли. Вы никогда не задавались вопросом, почему он среди дня работает со свечой? И почему у бедняги такой скверный почерк?
– Что вы хотите сказать всем этим?
– Только то, что бедный малый наполовину слеп.
– Не может быть!
– Он очень скверно видит. Кстати, я понял это, едва взглянув на него. Но вам он боится признаться, потому что вы без промедления выбросите его на улицу. А вы ведь ничего не замечали, верно? И ваш друг-святоша, брат Уилрайт, тоже ничего не замечал.
Пораженный словами Барака, я уставился в пространство. Теперь мне была понятна причина досадной медлительности Скелли.
– Да, я никогда… Я не думал…
– Конечно, где уж вам снизойти до того, чтобы обратить внимание на простого клерка, – насмешливо процедил Барак.
Тут появился мальчик, ведущий наших лошадей, и Джек нахлобучил на голову шляпу.
– Ну, куда двинем сейчас? – осведомился он. – Насколько я понял, прекрасная леди не сообщила вам ничего нового?
– Нет. Полагаю, самый верный способ узнать секрет Марчмаунта – напустить на него графа.
– Наконец-то я слышу голос разума, – буркнул Барак.
Добравшись до дома, я вновь ощутил приступ головокружения. Спешившись, я едва не упал и был вынужден прислониться к спине лошади, тяжело переводя дух. Барак обеспокоенно взглянул на меня.
– Вы что, и правда больны?
– Нет, – отрезал я. – Но, похоже, мне надо немного полежать.
– А как вы решили поступить с Марчмаунтом? Может, мне стоит прямо сейчас написать графу и попросить его вызвать пройдоху на допрос?
– Напишите. Только попросите графа обойтись без крайних мер. Думаю, отправлять Марчмаунта в Тауэр не имеет смысла. Достаточно будет приватной беседы в доме Кромвеля. Наверняка он выложит все, что ему известно, и при этом наше дело не получит огласки.
– Сейчас же отправлюсь в Уайтхолл, – кивнул Барак. – Постараюсь вернуться поскорее. Без меня не выходите, это может быть опасно.
Он вновь вскочил в седло и выехал со двора, а я вошел в дом и попросил Джоан подать мне холодного пива, хлеба и сыру. Захватив с собой поднос, я поднялся в свою спальню. Присев на кровать, я пощупал собственный лоб и с облегчением убедился, что жара у меня нет. По всей видимости, охватившая меня слабость явилась следствием переутомления, а также изматывающего зноя. Однако я был полон решимости не дать телесной немощи одержать надо мной верх. Тем более что через четыре дня оба дела, требующие от меня столь напряженных усилий, так или иначе разрешатся. А потом – потом я увижу леди Онор и на этот раз отброшу робость и нерешительность. На все вопросы, связанные с этой женщиной, были найдены убедительные ответы. Однако она по-прежнему хотела меня видеть. И желание ее было искренним, теперь я был убежден в этом даже сильнее, чем когда сидел на скамье рядом с ней. Симпатия, которую я питал к ней, не осталась безответной. Черт бы побрал этого невежу Барака…