Передо мной блеснули темные воды Темзы. Ощутив легкий ветерок с реки, я снял шляпу и вытер пот со лба. Изнуряющая жара, вернувшаяся вскоре после падения Кромвеля, с тех пор не давала городу ни малейшей передышки. Я окинул глазами площадку спуска. Барак уже ждал меня, в том самом месте, которое я назначил в своем ответном письме. Волосы его успели отрасти, и в своем лучшем зеленом камзоле он имел вполне респектабельный вид. На поясе у него, как обычно, висел меч. Он стоял чуть в стороне от людей, желающих нанять лодку. Облокотившись на парапет, Барак задумчиво глядел на воду. Я коснулся его плеча. Стоило Бараку увидать меня, угрюмое выражение, застывшее на его лице, сменилось широкой улыбкой. Он протянул мне руку.
– Ну, как вы провели эти два месяца?
– Неплохо, Барак. Отдыхал и набирался сил. А вы? – О, я уже давно возвратился в Олд-Бардж и весьма этому рад. Эссекс – слишком тихое место для меня. От всех этих деревенских просторов у меня начинает кружиться голова.
– Пожалуй, я разделяю ваши чувства, – кивнул я. И в самом деле, длительное пребывание на ферме излечило меня от тоски по сельской жизни. Прогулки по выжженным солнцем полям, бесконечные жалобы на засуху, которыми с утра до вечера донимали меня отец и управляющий, – все это успело изрядно мне надоесть. И я был согласен с Бараком в том, что деревенские просторы не радуют, а тревожат взор горожанина.
– Бывший наш патрон умер два дня назад. Вы знаете об этом? – спросил Барак, и лицо его вновь приняло угрюмое выражение.
– Знаю. По слухам, смерть его не была легкой, – добавил я, понизив голос.
– Да. Я видел это собственными глазами. Во взоре Барака вспыхнули мрачные огоньки.
– Теперь его голова выставлена на Лондонском мосту. Повернута лицом в сторону, противоположную Сити, ибо даже после смерти он не должен смотреть на короля. Стоит ли говорить, что милорд принял смерть мужественно и отказался признать истинность возводимых на него обвинений.
– Иначе и быть не могло, – заметил я, покачав головой. – Все эти обвинения просто смехотворны. Кто поверит, что Томас Кромвель состоял в заговоре против короля? Всю свою жизнь он верой и правдой служил Генриху Тюдору.
– Что ж, обвинение в государственной измене – лучший способ избавиться от того, кто стал неугоден королю, – пожал плечами Барак. – Когда его арестовали прямо во время торжественного обеда, он во всеуслышание воскликнул: «Я не изменник!» и бросил шляпу на пол. А этот негодяй Норфолк сорвал с него орден Подвязки.
– А что слышно о Норфолке? – спросил я. – Вы уверены, что он не собирается нас преследовать?