Гарик так и не объявился. В театр я больше не ходил. Однажды ночью кто-то позвонил мне домой, но молчал в трубку.
Вадим каждый вечер дома. Сидит на кухне или пьет в гостиной. Наверное, собирается с духом для разговора со мной. Я стараюсь не думать о нем и ничего не вспоминать. Мне еще предстоит его простить.
Теперь я хожу в гости к Эле. Точнее, к Ольге. А если совсем точно – к маленькой Сонечке. В один прекрасный момент я понял – да так просто, словно какую-нибудь вещицу в карман сунул – что в той пахнущей молоком комнате, усыпанной погремушками, на самом деле и уместился мой рай. Ведь каждый имеет право вернуться в рай, если знает адрес. Я и вернулся. Не стал даже предлога выдумывать. Просто спросил у Эли, когда она уходила домой: «Можно я с вами поеду?» Так и езжу. Эля к нам, на работу, а я туда. Бедная Эля уж и не знает, что говорить по этому поводу, а поскольку не говорить о таких важных вещах для нее невозможно, она страдает.
– Доброе утро, – говорит Эля, почтительно приоткрывая дверь. – Я на веранде приберу?
Если бы я мог объяснить самому себе, что происходит, я, конечно, объяснил бы и ей. Но я не могу. Какое слово ни примерь – все тесно, нелепо. Я теперь расшифровываю самого себя, как табличку с клинописью. То, что я испытываю к Сонечке – если докопаться до самого зернышка – ровно то же, что я пережил с Машей. Тот же привкус вселенского ожидания: кусаешь от запретного плода, еще не распробовал, сок только-только побежал по языку. Все мысли и эмоции снова закручены в воронку, снова жизнь имеет центр. Странно, конечно. Что может быть общего между страстью к женщине и благоговением перед ребенком? Но со мной случилось так, как случилось. Не знаю, как случалось с другими.
Я довольствуюсь немногим. Я сажусь на диван, Ольга кладет Сонечку в мои руки. Сонечка легка, как насекомое, как сказочный эльф, – и держать ее на руках страшно. Кажется невероятным, что из такого крошечного существа со временем получится еще один человек, большой, прямоходящий, жаждущий испытывать чувства, ищущий что-то, никогда ему не принадлежавшее. Иногда нас с Сонечкой выводят во двор. Ольга укачивает ее и уходит, и я, держась за ручку коляски, стою возле беседки. По двору проходят люди, собаки подбегают понюхать меня. Я стою над коляской, полный гордости. Как новобранец на очень важном посту.
Зима уже близко. Даже снег выпадал, но быстро растаял. В тот день я стоял с коляской во дворе, и каждый удар сердца был как взрыв. Я смотрел прямо перед собой: падали крупные пуховые снежинки. Они скоро исчезли, погасли намного быстрее, чем растаял выпавший снег. Я теперь жду их со дня на день. Мне кажется, я вполне мог бы полюбить зиму. Нужно лишь дождаться моих снежинок.