— Дама-медиум? — уточнил Эйб. — Нынче о них никаких новостей.
Джек закрыл газету.
— Наверно, слишком рано. — Он потягивал кофе, радуясь знакомому вкусу. — Есть какие-нибудь идеи, как сделать меня гражданином?
— Пока нет. Думаю.
Джек поделился собственной идеей присвоить себе личность какого-нибудь покойника.
— Можно рассмотреть и такую возможность, хотя вдруг, упаси боже, возникнет давно пропавшая сестра? Что тогда будешь делать?
— Сымпровизирую.
— Нехорошо. Если избрать такой план, надо искать покойника без друзей и без живой родни.
— Непростая задача.
Весьма. До того непростая, что руки опускаются. Эйб взглянул на него:
— Что думаешь насчет отставки?
— Не знаю, — пожал Джек плечами. — Возможно, пора. Мне везло. Столько лет разрабатывал жилу, остался живой, даже не покалеченный. Может быть, это знак не испытывать больше удачу, кончать дело. Я хорошо зарабатывал, скопил приличные деньги. Может, пора отвалить, наслаждаться плодами трудов своих.
— Тебе сорока еще нет. Чем будешь заниматься?
— Не знаю. Что-нибудь придумаю. Тебе помощник на складе, случайно, не нужен?
— Ой!
— Нет? А ты сам как относишься к закрытию моего бизнеса?
— Учитывая грядущее отцовство, очень хорошо, — вздохнул Эйб. — Это просто абсолютно необходимо.
Джек удивился, никак не ожидая услышать от него подобное заявление.
— Почему?
— Потому что ты расслабляешься.
Он расхохотался:
— Видно, чай тебе сильно на мозги подействовал. Я расслабляюсь? Ничего подобного!
— Уже расслабился. По-твоему, я слепой? Не вижу? Процесс пошел, хоть и медленно. С тех пор, как ты встретился с Джиа. Год назад, да?
— В этом месяце стукнул год.
— Видишь? Я прав. До прошлого лета ты был колючим лангустом.
— А теперь кто? Мягкотелый рак?
— Ш-ш-ш! Дай договорить. Лангуст Джек сидел в своей раковине. Люди видели колючки, торчащие во все стороны, и держались подальше. Никто его пальцем не трогал, чтоб не наколоться. А теперь... — Эйб театрально пожал плечами, взмахнул руками, надул губы. — Теперь, смею сказать, в раковине открылись окошечки, чтобы дальше видеть. Таков результат любви славной женщины.
— Ты прав, она действительно славная, — улыбнулся Джек.
— До Джиа ты ни о ком не заботился. На всех плевал, ни о ком совершенно не думал. Теперь тебе есть к кому возвращаться, тебя кто-то ждет. Это все меняет. Требует осторожности.
— Я всегда осторожен. Таков закон бизнеса.
— А будешь чересчур осторожен, — возразил Эйб. — Поэтому я рад, что выходишь из дела. Ребенок заставит тебя чрезмерно осторожничать.
— Ну и что тут такого?
— Для твоего дела плохо. Я тебя знаю, Джек. Как только ребенок родится, он сразу же превратится в пуп земли. Ты почувствуешь ответственность за его здоровье и благополучие. Не просто почувствуешь, а будешь одержим этой мыслью. Тебе захочется постоянно быть рядом, каждую ночь спокойно спать дома, чтобы ему не пришлось расти без отца. Поэтому станешь слишком осторожным. В конце концов дрогнешь в такую минуту, когда малейшее колебание смертельно. Мне будет жалко Наладчика Джека, но, по крайней мере, папочка Джек будет забегать к завтраку, может быть, принесет что-нибудь вкусненькое.