Антонин Пий приобщил Марка Аврелия к управлению государством в 146 г., дав ему власть народного трибуна.
Помимо Марка Аврелия Антонин Пий усыновил Луция Вера, так что после его смерти власть перешла сразу к двум императорам, совместное правление которых продолжалось до кончины Луция Вера в 169 г. В период их совместного правления решающее слово всегда принадлежало Марку Аврелию.
Время правления династии Антонинов было едва ли не самым благополучным в истории Римской империи, когда не только город Рим, но и провинции пользовались благами мирного времени и переживали экономический подъем, причем для провинциалов широко распахнулись двери Рима, Элий Аристид, обращаясь к римлянам, говорил:
«При вас все для всех открыто. Всякий, кто достоин государственной должности или общественного доверия, перестает считаться чужеземцем. Имя римлянина перестало быть принадлежностью только города Рима, но стало достоянием всего культурного человечества. Вы установили такое управление миром, как будто он является единой семьей.
В наше время все города соперничают между собой в красоте и привлекательности. Везде множество площадей, водопроводов, торжественных порталов, храмов, ремесленных мастерских и школ. Города сияют блеском и красотой, и вся земля цветет, как сад» (Элий Аристид. Панегирик Риму. XXVI. – В кн.: Сергеев В. С. Очерки по истории древнего Рима. Ч. 2. М., 1938, с. 477, 504).
О Марке Аврелии античные историки отзываются так:
«Марк Аврелий постоянно повторял изречение Платона: «Государства процветали бы, если бы философы были властителями или если бы властители были философами» (АЖА, М. Ант. XXVII).
«От всех прочих наклонностей Марка Аврелия отвлекали философские занятия, которые сделали его серьезным и сосредоточенным. От этого, однако, не исчезла его приветливость, какую он проявлял прежде всего по отношению к своим родным, затем – к друзьям, а также и к менее знакомым людям. Он был честным без непреклонности, скромным без слабости, серьезным без угрюмости» (АЖА, М. Ант. IV).
«К народу он обращался так, как это было принято в свободном государстве. Он проявлял исключительный такт во всех случаях, когда нужно было либо удержать людей от зла, либо побудить их к добру, богато наградить одних, оправдать, выказав снисходительность, других. Он делал дурных людей хорошими, а хороших – превосходными, спокойно перенося даже насмешки некоторых. Он никогда не проявлял пристрастия в пользу императорского казначейства, когда выступал судьей по таким делам, какие могли бы принести последнему выгоду. Отличаясь твердостью, он в то же время был совестлив» (АЖА, М. Ант. XII).