– Что ж, я не прочь, – сказал Вяземский. – Мужикам-то не худо у тебя живется?
– Да уж известно хуже, чем у вас, ваше сиятельство: у нас ведь таких хоромов нету; спят они в домишке на Малой Неве, у Жукова моста, – сами знаете, что за места. Вошь да крыса до Елагина мыса!
– Ну, ну, – сказал Вяземский, – скажи Клементьичу, что я согласен. Сколько же у тебя этих паровиков?
– Пока четыре поставил, а потом неизвестно – что дальше.
Вяземский на минуту остановился. На лице было написано раздумье. Казалось, он колебался и старался не смотреть на Тургенева.
– А скажи-ка, Оссовский, – вдруг произнес он, – как, деньгами ты не богат?
– Сколько понадобится вашему сиятельству?
– Да мне тысяч десять на ассигнации нужно.
– Ох, ваше сиятельство, расстроился я, туго с деньгами, но уж для вас...
Оссовский снова присел, расстегнул поддевку, долго рылся за пазухой, наконец вынул бисерный, голубой, монастырский бумажник, грязный и засаленный по углам, достал оттуда отсыревшие пачки денег, отслюнил, подсчитал, положил перед собою и прикрыл рукой.
– На какой срок, ваше сиятельство? И, позвольте доложить, годовых – двенадцать процентов, иначе – никак невозможно. Ежели, к примеру, у Неваховича возьмете, так не иначе пятнадцать заломит.
– Ну, уж это ты врешь, – сказал Вяземский. – На прошлой неделе мой приятель у Неваховича из семи взял взаймы. Это ваша купецкая порода такая – обязательно свалить на чужую нацию свои ростовщические пороки.
– Как вашему сиятельству будет угодно. Невахович так Невахович – я своими деньгами не набиваюсь, – сказал Оссовский, в то же время подсовывая Вяземскому бланк вексельной бумаги.
Вяземский принес чернильницу. Написал вексель, просчитал деньги, швырнул их в секретер и мрачно посмотрел на Оссовского.
– Бывайте здоровеньки, ваше сиятельство, – сказал купец. – Ежели новые оброчники будут, явите божескую милость – пошлите мне. Вот вам крест животворящий, что к рождеству и к пасхе пришлю по штуке лучших мануфактур, чтоб видели вы, ваше сиятельство, что не зря у меня мужики на фабрике сидят.
Оссовский ушел.
– Бездоходно стало в деревне, – сказал Вяземский. – Вот ведь никаких земель не имеет, беспризорный корабельный мальчишка из Балтийского порта этот Оссовский, а какими деньгами ворочает... Что думаешь, ведь теперь политик, смотри, как о Бонапарте рассуждает, со свету сжить готов Бонапарта. А думаешь почему? Потому, что парусину ставит в Англию. Вот этакий мужичина, а на бирже речь произнес, говорит: «И моя копеечка не щербата, при Трафальгаре весь французский флот погиб, бурей парусину порвало, а моя, говорит, парусина на аглицких кораблях была, ее не то что ветер, а и пуля не берет. Я, говорит, над Бонапартом с англичанами победу одержал». Его купеческое общество посылало на открытие Березинского канала – знаешь, недавно, между Днепром и Западной Двиной.