Рыжий карабинер вышел в коридор, а капрал ушел в соседний вагон, где также везли арестованных. И Этьен остался в купе наедине со своими тревогами и заботами.
Он пытался заснуть, притулившись к стенке у окна. Бесконечной шеренгой убегали назад телеграфные столбы.
Генуя осталась позади. Поначалу Этьен думал, что суд устроят там, но его везут в Рим, это пахнет Особым трибуналом и тюрьмой «Реджина чели», ее название можно, пожалуй, перевести как «Царица небесная»…
«Где ошибка? Какой из советов Старика мною забыт? Каким наказом я пренебрег?»
Он перебирал в своей встревоженной памяти десятки советов Старика, какие получал на протяжении всей своей конспиративной жизни.
Подследственный снова и снова становился дотошным, проницательным следователем по своему делу. В поисках оплошностей, промахов, упущений он снова сопоставлял две свои жизни – коммерсанта и разведчика.
Все последние дни он очень нуждался в советах Старика, но тот далеко-далеко, в Испании…
«В том-то и особенность нашей профессии – мы чаще, чем кто-нибудь, остаемся в полном одиночестве, такая у нас судьба… Не с кем посоветоваться, все нужно решать самому. Притом решать молниеносно, иногда в те доли секунды, какие предоставляет тебе противник».
Вагонное окно наполовину открыто. Над головой, на верхней сетке, лежит маленький саквояж Этьена. Наручники сняты. Рыжий карабинер дремлет.
Этьен инстинктивно скользнул взглядом по кобуре с пистолетом и подсумку, висящим на белом лакированном ремне.
«Ну, предположим, сбегу на ближайшей станции. А куда денусь? Где скроюсь от черных рубашек? Беспаспортный бродяга, без крыши, сразу поймают…»
В купе вошел капрал, увидел, что рыжий карабинер спит, а арестант сидит напротив, не смыкая глаз.
Капрал, тормоша рыжего, спросил без тени испуга:
– Добрый христианин, как тебе спится?
– Пусть немного поспит, – сказал австриец вполголоса. -Я не доставлю вам служебных неприятностей.
Тюремщик положил руку на опущенное плечо.
– Зачем вы нам мешаете? – взорвался Паскуале. – Разве срок свидания уже кончился?
– Не кончился. Но синьорина ушла…
Тюремщик предложил Паскуале пройти в камеру, а тот по-прежнему стоял и держался за решетку – пальцы даже побелели – и с кривой усмешкой, не очень осмысленно повторял:
– Ушла, синьорина ушла…
Тюремщик подал кружку с водой. Наконец-то Паскуале оторвал руки от решетки.
Зубы застучали о кружку, он выпил всю воду, но во рту так же сухо.
Он заплакал, тут же гулко, на всю комнату, рассмеялся, а когда выходил из комнаты свиданий, сильно ударился плечом о косяк двери-решетки…