Я допил пиво, поставил кружку на стол. Вдруг увидел в углу до боли знакомый предмет! Там, в тени, стоял треугольный арбалетный футляр. Встав, я подошёл и взял его в руки. «Где же ты побывал, старина?» И вдруг взгляд мой упал на тёмную «оспинку» на полированной дубовой поверхности. Это был след от удара ножом. След «сказал» мне, что удар был отменно сильным, а нож - остро заточенным.
За спиной послышался шорох. Я стремительно обернулся…
В дверях стояла девочка лет пяти, худенькая, с личиком «ясным», но чумазым и заспанным. Она стояла на одной ножке. Вместо второй в пол упирался удерживаемый ею подмышкой маленький костылёк. Конец его был закрыт толстым тряпичным коконом.
– Ты кто? - шёпотом спросила девочка.
– Человек, - так же шёпотом ответил я и поставил футляр назад в угол.
– Бить будешь? - спросила девочка.
– Нет, - ужаснувшись вопросу, ответил я и добавил: - Могу дать поесть.
– Меня зовут Ксанфия, - сказала малышка, ковыляя к столу.
Дойдя до него, она задрала голову вверх, так что её подбородочек стал вровень с краем столешницы.
– Ходишь так, что вовсе не слышно, - сказал я, глядя на костылёк и на кокон.
– Это мне Милый Слик сделал, - сказала моя маленькая собеседница, - чтобы тихо подкрадываться.
– Куда подкрадываться? - спросил я с некоторым недоумением.
– Ну, так, - неопределённо ответила девочка.
Она высмотрела на столе всё, что ей было нужно, влезла на лавку и вытянула пальчик по направлению к хлебу. Я торопливо подал. Машинально уставился на её торчащую за край лавки маленькую культю.
– Это мне давно сделали, - пояснила девочка, откусывая от хлеба кусочек.
– «Сделали»? - переспросил я.
– Да. Пилочкой отпилили.
– Отпилили?
– Ну да. Завязали туго так, и долго держали. Потом пилочкой отпилили.
– Ты что же, видела?
– Видела. Синяя ножка была, потом так красным, красным. Я потом сразу уснула. Сон был очень больной, и всё было долго.
– А кто отпилил?
– Не знаю. Они были взрослые.
– Но для чего?
– Так калекам ведь дают денег побольше. Ты что, не знаешь?
– А… когда это было?
– Давно, - сказала девочка и вытянула пальчик к окороку. Лицо её выразило ожидание и вопрос.
Я поспешно нарезал окорок тонкими ломтиками, сложил в блюдце, подвинул поближе.
– А потом, когда съем, бить не будешь? - снова спросила ночная гостья.
Горький ком подкатил к моему горлу. Я торопливо мотнул головой. Тогда маленькие цепкие ручонки схватили окорок и стали торопливо совать в рот и в кармашек.
За дверью послышался скрип снега под чьими-то тяжёлыми шагами. Девочка перестала жевать, замерла, втянула голову в плечики. В дверь вошёл Бэнсон. Моя собеседница торопливо сползла со скамьи, подхватила свой костылёк и припустила, подскакивая, к Носорогу. Лицо её озарила улыбка. Бэнсон, наклонившись, подхватил её, посадил на сгиб локтя и тихо спросил: