Кто они? Я не могу вспомнить. Вместо памяти только страх… страх, боль и безнадежность.
– Хочешь сходить в город? – спросил на следующий лень Степаныч.
Я не хотела. То, что слышала я о городе от Алика, от Сани Уса, от Свантесона, не располагает к близкому знакомству. Но Яся сказала:
– Сходи, Альо. И я согласилась.
Мы шли втроем по плоской степи под вечно серым небом, узкой тропкой среди вялой побуревшей травы – Степаныч, Свантесон и я.
– Зарождение новой религии, – задумчиво рассуждал Свантесон. – Это обнадеживает. Первое время я был уверен, что все мы – просто экспонаты. Что эта планета – что-то вроде резервации, хранилища генофонда, подлежащего истреблению в остальной Галактике. Мне тогда один и тот же сон каждую ночь снился – Земля без людей. Без единого человека, и я знал, что так везде. По всей Галактике, со всеми расами. И этот мир – единственный дом для всех нас. Дом для побежденных…
– И теперь снится? – спросил Степаныч.
– Теперь нет. Как я Эльзу встретил, так и… но вспоминается временами.
– И что ты об этом думаешь?
– Ничего я, Илья Степаныч, не думаю, – отрубил Малыш Свантесон. – Глупости все это. Слышь, Степаныч, ты бы поговорил с Эльзой, а?
– Поговорю, – рассеянно согласился Степаныч.
А я подумала: нет, неспроста такие сны. Что-то в этом есть. Дом для побежденных…
– Степаныч, а кто здесь еще живет?
– То есть?
– Ну, ваш поселок, город, ханнский поселок. Ящеры были. Еще кто?
– Муравьиная колония есть. А еще… кто ж еще в степи проживет?
– Муравьев можно не брать в расчет, – сама собой пришла на язык странная фраза. – Катастрофа отбросила их в первобытное варварство.
– Катастрофа? – Степаныч остановился и схватил меня за плечи. – Какая катастрофа?
– Не знаю, – растерялась я. – Не помню.
– А почему ты так сказала?
– Не знаю! Не знаю, просто пришло…
– Да оставь ты ее, – вступился за меня Свантесон. – Какое нам дело до муравьиных катастроф.
– Извини, – пробормотал Степаныч. – Ну, пошли, что ли.
Город выглядит заброшенной свалкой – уродливые здания из корабельной брони, обезображенные какими-то пристройками катера, узкие проходы… бррр! Мои спутники ориентируются в этом лабиринте с привычной уверенностью завсегдатаев, а мне жутко почему-то и тоскливо.
– Ого! Вот так встреча! – Прямо перед нами на узкую тропку вышел ханн, окинул нас медно-рыжим взглядом, оскалился. Густая рыжая шерсть, хищные глаза, короткие шорты, рваные и потертые, на узком ремне – явно самодельный нож. Воин. «Не люблю», – передернулось что-то внутри меня. – Странная у тебя сегодня компания, Илья Степаныч. Альо Паленые Усы!