– Дышит.
– Значит, нам придется убить ее? Интересно знать, откуда здесь взялся хищник?
– Не говори так, сын! Это такой же человек, как мы, только другой расы.
– Как дракон?
– Да, как дракон. Беги скорей в поселок, пришли сюда отца. Да, и пусть прихватит мои запасные шорты!
Отца… кто был мой отец? Я помню, что он говорил на этом языке… помню, что он пропал… давно… но почему? Чем он занимался? Чем занимаюсь я? И кто я?!
НИКТО!
Боль и страх…
– Тихо, тихо… все хорошо. На вот, попей. Холодная вода льется мне в глотку… хорошо…
– Ну вот. Открывай глаза, не бойся.
Нет! Нет, я не хочу! Там слепящий свет, несущий боль и страх!
– Ты ведь слышишь меня? Хочешь еще воды?
Я хочу. Я пробую ответить, но почему-то издаю лишь слабый стон. Слабый настолько, что сама его еле слышу. Я хочу, хочу! Пожалуйста…
– Алан, наконец-то! Поговори с ней.
– Она в сознании?
– Кажется, да.
– Кажется? Кажется, я с врачом говорю? Или нет?
Мужской голос резок и насмешлив, но в нем угадывается нежность. Так говорил со мной отец…
– Слышишь меня? – Теперь мужчина говорит на другом языке… неприятном, но его я тоже понимаю… на языке народа моей матери! – Кто ты?
Никто… никто… никто…
– Пей!
Я пью. Спасибо, спасибо… мне так хотелось пить, мне кажется, я мертвая была, а теперь с каждым глотком оживаю.
– Открой глаза.
Нет! Нет, я боюсь, не надо!
– Открывай глаза! Быстро!
Открываю. Ничего… ничего страшного. Пасмурный серый день (вечер? утро?). Плоскость серого неба над головой. Неба? Разве небо – такое?
Наверное, раз я его вижу и знаю, что это – небо.
– Ну вот, – шепчет женщина. Мне приятно слышать ее. Этот язык ближе мне. Это – мой язык. Кажется. Почему же мужчина упорно обращается ко мне на другом языке?
– Садись.
Язык народа моей матери… я помню… мама, я помню, ты говорила со мной на этом языке… почему же сейчас мне неприятно слышать его? Сажусь. Лицо женщины против меня – обычное человечье лицо, полное интереса и сочувствия. Женщина круглолица, светловолоса и светлоглаза, и на загорелой коже светлеют вокруг глаз тонкие морщинки. На женщине обтрепанный серый комбез, тяжелые ботинки, в руке фляга. Это она поила меня? А где мужчина? А, наверное, это он поддерживает меня за плечи…
Оборачиваюсь. Да. Тоже – человек, тоже светловолос и светлоглаз, но лицо словно застыло в суровой маске, и смотрит мрачно. Одет так же… где же я видела такую одежду? Мне кажется, она должна что-то обозначать…
– Ты ведь вхож в ханнский поселок, – тихо говорит женщина. – Она оттуда?
– Нет. Я вообще сильно сомневаюсь, что она чистая ханна. Черная… а глаза-то, глаза… с ума сойти!