Может быть от злости, но мне вдруг повезло — я вышел к сабвею. Поднявшись по ржавой лестнице на эстакаду, вошел в станцию, похожую на огромный сарай. Даже, впрочем, уже не обрадовавшись, что нашел сабвей.
Почти белый человек испанского типа чинил, разобрав его до винтиков, турникет. Я спросил человека, как мне добраться до 57-й улицы и Ист-Сайда.
— А как ты попал сюда, мэн? — спросил человек удивленно, оторвавшись от своих отверток и гаечных ключей и оглядывая меня — белого ангела.
Я объяснил ему, что сел не на тот поезд. Хотел попасть на Вашингтонские высоты, а попал… в общем, поведал ему свою историю в нескольких словах.
— И ты пришел пешком от 175-й Иста — сюда?.. — воскликнул человек. — И тебя не ограбили?.. И остался жив… Lucky man, — добавил он с уважением к моей удачливости.
Сменив несколько поездов, уже к рассвету я наконец, обессиленный, ввалился в миллионерский особняк, открыв дверь выданным мне ключом. Я направился прямиком в кухню, достал из бара бутылку «Джэй энд Би», стакан и поднялся на второй этаж в ТВ-комнату. Там я поставил в видеомашину первую попавшуюся кассету и стал смотреть «Желтую подлодку» Битлзов, оказавшуюся на кассете.
Долго я, впрочем, не выдержал этот сироп на экране. Слишком большая порция любви, источаемая «Желтой подлодкой», вдруг сделала для меня фильм необыкновенно противным, и я со злобой выключил ТВ. «Love! Love!» — передразнил я. «Хорошо, обладая миллионами, пиздеть о любви, отгородившись от этого мира любовью — десятью процентами из прибыли, отдаваемыми на благотворительные цели… Love… Ни жители Южного Бронкса, ни даже я с моей 21 тысячей франков не можем себе ее, Love, позволить. Ебал я вашу любовь, ебаные ханжи, Битлз!» И я, допив бутылку, уснул в кресле.
Очевидно, прожить жизнь так, чтобы никого не обидеть, невозможно. Я обидел в свое время немало людей. Я уже обидел несколько прототипов, личностей, послуживших мне прототипами для героев моих книг, они уверены, что они на самом деле совсем не такие, какими я «их» изобразил. Одни обещают меня убить, другие подать на меня в суд. Прототипы помягче грозятся просто избить писателя.
Еще я обидел множество женщин. Одна женщина очень обидела меня в этой жизни, и несколько обидели меня несерьезно. Зато я обидел целый батальон женщин. И наверное, придется обидеть еще столько же.
Сегодня я получил письмо из маленького городка в Калифорнии — сухой ответ на мою новогоднюю открытку. Среди десятка аккуратных, но злых строчек были и следующие: «Катрин сообщила мне, что ты не писал, потому что не хотел давать мне „ложных надежд“. Не беспокойся, у меня нет никаких надежд по отношению к тебе, и я, представь себе, очень-очень счастлива в эти дни, счастливее, чем в целые годы».