В любом случае на поверхность выныривал не Мосс, его бы она сразу узнала.
Левин?
А если в кастрюлю пытались подложить записку, а не яд?
Прямо в лицо Мегрэ светил солнечный луч. Щурясь, он нарисовал еще две картинки, потом подошел к окну и стал смотреть, как по Сене плывет вереница речных трамваев, а по мосту Сен-Мишель идут целые семейства, разодетые по-воскресному.
Мадам Мегрэ, должно быть, прилегла, она иногда так делала, чтобы воскресенье было похоже на воскресенье, засыпать-то днем она все равно не умела.
— Жанвье! Не заказать ли нам пива?
Жанвье позвонил в пивную, и хозяин тут же спросил:
— А бутерброды?
Деликатно осведомившись по телефону, Мегрэ выяснил, что дотошный и аккуратный следователь Доссен тоже был на работе, и тоже, без сомнения, на свежую голову сводил все воедино.
— Об автомобиле по-прежнему ничего нового?
Было почему-то забавно представить себе, как в это прекрасное воскресное утро, пахнущее весной, бравые полицейские у выхода из каждой церкви или кафе в каждой деревне разыскивают «крайслер».
— Можно мне взглянуть, патрон? — спросил Люка, решивший зайти к комиссару между двумя телефонными звонками.
Он внимательно изучил работу Мегрэ и покачал головой.
— Почему вы мне это не поручили? Я составил такую же таблицу, даже полнее.
— Но ведь без рисунков? — пошутил Мегрэ. — О чем больше трезвонит телефон? О машинах или о Моссе?
— Сейчас всё машины. Очень много шоколадных машин. К несчастью, когда я начинаю расспрашивать, они оказываются не вполне шоколадными, становятся коричневыми или «ситроенами» и «пежо». Тем не менее проверяем. Начинают поступать сведения из пригородов, звонят совсем издалека, из мест за сто километров от Парижа.
Сегодня благодаря радио вся Франция подключится к поискам. Остается только выжидать, а это не так уж и неприятно.
Официант принес огромный поднос с кружками пива и массу бутербродов; похоже было, что он сегодня еще не раз придет сюда.
Всем уже хотелось пить и есть, открыли окна, стало тепло, потому что солнце уже пригревало, и когда вошел Моэрс, он сощурился, как человек, долго сидевший в темном помещении.
Они и не знали, что он тоже здесь, хотя теоретически ему нечего было тут делать. Он пришел сверху; там, в лабораториях, кроме него, должно быть, никого и не было.
— Простите, что беспокою вас.
— Кружку пива? Есть еще одна.
— Нет, спасибо. Когда я засыпал, мне пришла в голову вот какая мысль. Все были так уверены, что синий костюм несомненно принадлежит Стёвельсу, что изучали только пятна крови. Костюм все еще у нас в лаборатории, и я пришел утром, чтобы сделать анализ пыли на нем.