До сих пор Мегрэ о нем и не думал. Никто не видел молодого человека в Жанневиле в то утро, когда совершено преступление. Это длинный, худой и нервный парень, от которого ничего особенно хорошего ждать не приходится, но и на убийцу он непохож.
Согласно данным, полученным комиссаром, его мать, сестра Жюля Лапи, вышла замуж за скрипача, который играл в кабачках. Он умер молодым. Чтобы воспитать сына, она поступила кассиршей в магазин тканей на улице Сантье. Два года назад и она умерла.
Через несколько месяцев после ее смерти Лапи взял племянника к себе. Они не поладили. Оно и понятно. Жак Петийон, как и его отец, стал музыкантом, а Деревянная Нога был не из тех людей, которые согласятся, чтобы у них в доме пиликали на скрипке или играли на саксофоне.
В настоящее время, зарабатывая себе на жизнь, Жак Петийон стал саксофонистом в одном из кабачков на улице Пигаль. Он живет на седьмом этаже в меблированных комнатах на улице Лепик.
Мегрэ уснул на перине, в которую он совсем погрузился, а над его головой всю ночь танцевали мыши. Пахло деревней, сеном, а также плесенью. На заре его разбудило мычанье коров, потом у «Золотого перстня» остановился утренний автобус. Мегрэ ощутил приятный запах кофе.
Да, нужно заняться комнатами. Но прежде позвонить Жанвье.
— Алло!.. Алло!.. Улица Лепик… Отель «Уют»… Скоро увидимся, старина…
Потом, тяжело ступая, Мегрэ направляется в Жанневиль, крыши которого словно вынырнули из полей колышущегося овса. Пока комиссар шел, его посетила странная мысль. Уж не потому ли он так спешит, что хочет поскорее увидеть окна «Мыса Горн», чтобы… Да! Ему не терпится увидеть Фелиси. Он уже представляет себе ее на кухне, видит ее острые черты лица, ее крутой, как у козочки, лоб, которым она словно собирается боднуть его. Она, конечно, примет его как можно неприветливей, измерит неописуемым взглядом своих прозрачных глаз.
Значит, он уже соскучился без нее?
Он понимает, он догадывается, он даже уверен, что Деревянной Ноге было так же необходимо общество его близкого врага, как и стакан вина, нацеженный из бочки, как воздух, которым он дышал, как вечерняя партия в карты и вечные споры с партнерами о третьей позиции или о козырях.
Еще издали он заметил Люка, который торчал в конце аллеи. Ночью ему, должно быть, было не жарко. Затем через открытое окно комнаты Фелиси он заметил ее силуэт — она вытряхивала простыни.
ЕГО увидели. ЕГО узнали. Вероятно, теперь уже мысленно готовят прием, который сейчас ему будет оказан.
Он невольно улыбнулся: а Фелиси-то здесь!