– Ты шутишь? – девушка наполнила тарелку кипящим бульоном.
– Я предельно серьезен.
– У меня нет высшего образования.
– Зато есть талант. Кроме того, кто мешает поступить в институт или на курсы?
«Он издевается!» – сделала вывод Софочка и пошла в спальню. В театре ей бывать не доводилось. Какой там дресс-код? В памяти всплыла сцена в опере из фильма «Красотка» и шикарный вечерний наряд Джулии Роберте. Следует одеться аналогично. На кресле валялось пресловутое черное платье и на сей раз негативных эмоций не вызывало. «Он в обморок упадет!»
Немов раскрыл было рот, чтобы похвалить кулинарные способности хозяйки, но так и не издал ни звука. Софа возликовала. Эффект был достигнут.
– Ты имеешь понятие о различиях светского раута в Кремле и спектакля в театре «Эрмитаж»?
Девушка пожала плечами.
– Если не затруднит, надень приличную одежду. Попроще. Там, куда мы идем, будет много людей, чей годовой доход меньше цены твоего платья и побрякушек. Неуместно.
«Он обращается со мной как с малолетней дурочкой!»
– Быстрей же, – скомандовал Андрей.
Софа подчинилась приказу. Чрез две минуты вернулась в кухню уже в скромных черных брюках и белой кофточке.
– Доволен?
– Сойдет с хлебом.
«Между прочим, штаники стоят не существенно меньше». – Она одарила его испепеляющим взором.
Софочка сосредоточенно наблюдала за мечущимися по сцене мужчинами. Они декламировали стихи, заламывали руки, курили, дрались и бились в карты. «Кто все эти люди?» – вертелось на языке. Отвлекать спутника не смела. Еле дождалась антракта. Не хотелось выглядеть глупой, но любопытство одержало верх, спросила.
– Соня, Соня… Спектакль о Маяковском. И главные герои здесь – персонажи его пьес и поэм.
О поэте девушка знала лишь то, что он писал про партию и паспорт. Но ведь актеры читали стихи про любовь. Она явственно слышала! И как это понимать? Понимать Софа начала, когда к неврастеничным героям присоединились три женщины, возлюбленные Маяковского. Раздробленный на десятки образов несчастный поэт взывал к жестоким Музам.
«Хотите – буду от мяса бешеный -
и, как небо, меняя тона -
хотите – буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а – облако в штанах!»
Перед глазами разворачивалась трагедия человека, у которого было много любви, но которому было мало.
«Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце – холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское…»
Девушка недоумевала: неужели любить (именно любить самому) – настолько прекрасно, что стоит подобных мучений? Хм…
«Чувствую – „я“ для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо…»