— Ты с ними либеральничаешь. Слишком либеральничаешь, — подчеркнул Джозеф, срезая макушку вареного яйца. — Так не годится, Нэнси. Им только дай послабление, сразу на шею сядут.
— А ты, я вижу, Дьюка наслушался?
— При чем тут Дьюк? — промямлил он с набитым ртом. — Я и сам так считаю. Ты здесь недавно и еще не успела во всем разобраться. Взять тех же Филлис и Минерву. Вместо того чтобы сохранять дистанцию, ты ведешь себя с ними запросто, если не сказать фамильярно. Еще куда ни шло, если бы это были белые слуги, но они же негры. Они другой породы, пойми! Им нельзя доверять. Я знаю, тебе не хватает женского общества. Дома были миссис Кингтон, ее подруги, твои подруги, а здесь никого нет. Я все понимаю…
— Ничего ты не понимаешь!
— Да уж побольше, чем ты думаешь, — обиделся брат. — В конце концов, я же не зверь какой. Но я абсолютно убежден в одном: они никогда не смогут стать твоими подругами. Ничего не выйдет, как бы ты ни старалась и какие бы поблажки им ни делала.
— Почему?
— Потому что они рабы. — Эту фразу он произнес медленно и раздельно, повысив голос. Так, будто я была глухой или умственно неполноценной.
— Прежде всего они человеческие существа! — с горячностью возразила я. — Такие же люди из плоти и крови, как мы с тобой. А если я тебе скажу, что не верю в право белого человека обращать в рабство представителей других рас?
Мое последнее высказывание шокировало Джозефа и вывело его из себя.
— Глупая девчонка! Я запрещаю тебе так говорить! — в ярости стукнул он кулаком по столу. Немного успокоившись, брат продолжил нравоучение, но уже более мирным тоном: — Позволь напомнить, дорогая сестричка, что именно рабы обеспечивают тебе пищу, кров и одежду. Более того, рабство существует испокон веку и столь же естественно для человеческой природы, как инстинкт самосохранения или борьба за выживание. Вот ты говоришь: белые обращают в рабство другие расы. Это не совсем так. Африканцы сами порабощают своих же соплеменников, собирают их в фортах на побережье и дожидаются прихода наших судов. Мы же просто пользуемся сложившимся положением вещей, чтобы извлечь свою выгоду. Так было и так будет, Нэнси, уясни себе это раз и навсегда! Да, Дьюк человек жесткий, в чем-то даже жестокий, — снова заговорил Джозеф после короткой паузы, — но он нам нужен. Ты можешь не одобрять его методы, но они необходимы, поверь. Управлять плантацией без железной дисциплины невозможно, так что мой тебе совет: лучше не вмешивайся. Изменить ты все равно ничего не изменишь, можешь только доставить массу хлопот и неприятностей другим, включая твоих любимчиков. — Он на миг задумался и энергично кивнул. — Да-да, им в особенности. Учти, ты сама распускаешь их, внушая идеи и взгляды, которые бывают чрезвычайно вредны для здоровья. Рабов, разумеется, — хохотнул Джозеф. — Прошу тебя, не упрямься, Нэнси. Тебе только кажется, что ты помогаешь им, тогда как на самом деле лишь отягощаешь их участь.