– По-постойте! – крикнул Армеец. – А как же ваша подружка? Вы-вы ее что, тоже со-со-со…
– Заика, – доброжелательно сказал Витряков. – мне она больше без надобности. Забирай ее себе. Точнее, с собой. Я просто хотел сказать ей напоследок, что она лихо порется. Поролась, – поправился Огнемет, и снова хохотнул. – Кстати, Цыпа, ты заике и этому второму долбобую уже дала, или только собираешься? Если еще нет, поторопись, б-дь на х… как зажаришься, ноги не сможешь раздвинуть.
– Мне дала твоя мама, – откликнулся через прорезь Бандура. Огнемет вздрогнул.
– Понял, о чем базар, ты, шизик трахнутый, дегенерат обдолбанный, Огнемет или как там тебя еще?! Слышишь меня, олигофрен?! Я имел твою маму! Она мне еще и доплатила!
– Побереги глотку, дружок, – посоветовал Леонид изменившимся от еле сдерживаемой ярости голосом. Его лицо стало таким красным, что казалось – капли воды на щеках и лбу вот-вот начнут испаряться, словно с поверхности раскаленной кастрюли. – Еще наорешься, я тебе, б-дь на х… гарантирую.
Пока они обменивались комплиментами через два сантиметра брони, подручные Огнемета откупорили канистру. Из горловины пахнуло бензином.
– Девяносто пятый, – фыркнул Копейка. По его грубому лицу текла вода. – А бздит, как семьдесят шестой.
– Лей, умник, – поторопил его Мурик. – Тебе не по бую, чем он бздит? Главное, чтобы горел.
Копейка, морща нос, перевернул канистру. Бензин, пенясь, потек на дрова.
– Теперь с другой стороны, – посоветовал Качок.
– Не учи ученого!
– П-пожалуйста, п-послушайте! – взмолился Армеец. – Хорошо, у-убедили, мы с-сдаемся! Сдаемся, слышите? – отодвинув лючок по левому борту, Эдик приник к отверстию глазом. – Не на-надо поджигать!
– Ничего не попишешь, заика, – Витряков пожал плечами. – Корыту, – он еще раз хлопнул по мокрой броне, – так и так – крышка. Проще новое намутить. Пацаны трудились, дровишки таскали, теперь хотят у пионерского костра погреться, как ты понимаешь. – Огнемет повернулся к боевику с бакенбардами. – Дай сюда канистру! – Как только емкость оказалась в руках, Витряков выплеснул остатки бензина на дверь БТРа так ловко, что часть брызг попала Эдику в глаза. Замотав головой, Армеец схватился за лицо.
– Пе-печет!
– Нет, – заверил Леня, готовясь зажечь поленницу. – Ты крупно ошибаешься, заика. Пока еще не печет. Но, скоро будет. – Нагнувшись, Огнемет поднес зажигалку к поленнице, защищая трепетный огонек сложенной домиком ладонью.
Увидев через амбразуру массивную макушку Витрякова, Андрей, сообразив, что счет пошел на секунды, поймал руку Эдика уцелевшей ладонью, крепко стиснул ее.