– А что ему, летать было, по-твоему, вместе со своим «ХТЗ»? – враждебно осведомился Волына. – Или хлебушек теперь тоже будем в Китае закупать, как и все остальное?
Смерив его взглядом, Юрик продолжил, не вступая в прения.
– Сеня в тот раз 405-й «Пыж» из Голландии гнал. Он его после наводнения за гроши взял. Думал капусты рубануть.
– Наводнения? – удивился Андрей.
– А я как сказал? Как у них там наводнение, так они свои тачки, те, что под водой побывали, сразу сюда, к нам. Чтобы добро не пропадало. Внешне ведь не скажешь, ныряла тачка или нет, пока ржавчина изо всех щелей не полезет. Или электрика накроется. Они там, в Европе, деньги считать научились, будь здоров, а зачем выкидывать на помойку, если Украина есть? Сеня на тот «Пыж» уже и предоплату взял, все на мази, а тут – эта трахнутая мудачка… Короче, от удара движок в багажник залетел, – продолжал рассказывать Юрик. – Авария номер сто пятьдесят, ясно?
– Почему сто пятьдесят? – удивился Андрей.
– Потому, что Сеню гаишники в ста пятидесяти метрах от «Пыжа» нашли. В лесу на сосне. Босиком, кстати. Туфли – на педалях остались в салоне.
– А мажорка? – поинтересовался Андрей.
– А что мажорка? В ее «Мерине» новом двадцать пять подушек безопасности отовсюду вылетели. Бац, бац, бац! И так двадцать пять раз.
– Провидение, – пробормотал Армеец.
– Что ты имеешь в виду, чувак?
– То, что провидение всегда на с-стороне богатых. У них и подушки бе-безопасности, и ремонтируют их в Швейцарии или Германии, когда подушки не по-помогают.
Тут ты прав, – подумав, согласился Планшетов. – Но, не в тот раз. Сеня, конечно, в лес улетел, и висел там, как Крючков в «Небесном тихоходе».[92] А мажорка в «Мерине» осталась, с подушками. Так и сидела она в этих подушках, как живая, пока крышу автогеном резали, чтобы ее из салона выковырять, а потом еще и развозку из морга ожидали. Сеню-то в закрытом гробу похоронили.
* * *
– Саня, – тихо проговорил Армеец, едва впереди показались одноэтажные домики Калиновки, еле заметные среди зелени садов. Солнце поднялось над горизонтом, его лучи падали на умытую дождем степь, превращая миллионы капель воды в россыпи жемчуга. День обещался быть погожим и по-летнему теплым. – Будь добр, останови-ка тут.
– Здесь, типа? – Атасов удивленно приподнял бровь. Главная дорога забирала левее, к деревне уходила узкая полоса вздыбленного асфальта. Покосившийся придорожный указатель сообщал, что до Калиновки чуть больше километра. Армеец едва заметно кивнул.
– Приспичило? – не удержался с заднего сидения Планшетов. – Это у тебя от нервов, Эдик. Проглотишь пару горошин черного перца, как рукой снимет. Старый водительский рецепт.