Их тела обмякли. Последний вскрик растворился в щебете птиц, но сердца еще продолжали колотить в ребра. Коршунов откинулся на спину и лежал, расслабленный, медленно, с наслаждением ощущая, как тает, обращаясь в мягкое тепло, бешеный огонь страсти. Его рука лежала на влажном животе Анастасии, пониже пупка. Алексею было хорошо.
Ладошка любимой легла на его мокрый лоб.
– Не смотри,– прошептала женщина.
Через мгновение она выскользнула из-под его руки. Алексей услышал шорох удаляющихся шагов, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Да, ему было хорошо. По-настоящему хорошо…
– А здоров ты с бабами, Аласейа,– внезапно раздался знакомый вкрадчивый голос.
Коршунов успел только глаза открыть, вскочить не успел: жала копий уперлись ему в живот и в грудь, а горло прихватила вилка рогатки.
– Или ты только с чужими тиви такой бойкий? – продолжал Стайна насмешливо.
– Только попробуй ей что-нибудь сделать… – прохрипел перехваченным горлом Коршунов.
Стайна засмеялся. И его дружинники, которые прижали Коршунова к земле, тоже захохотали.
– И что будет? – отсмеявшись, поинтересовался Стайна.
Коршунов промолчал. Глупо грозить, когда ты в таком положении.
– Не тревожься,– сказал Стайна.– Я не стану наказывать свою женщину. За что же мне ее наказывать? За то, что вутья-чужак ее снасильничал? Вот кабы она сама… Тогда следует по закону ее наказать. И сурово. Но ведь не сама же она с тобой легла. Подстерег ее в роще похотливый кобель и снасильничал. Так?
– Так,– выдавил из себя Коршунов.
«Неужели он не видел? – подумал Алексей.– Неужели не понял?»
Очень хотелось в это верить. Раз уж все равно пропадать… Вряд ли он Коршунова живым отпустит…
И тут рядом со Стайной появилась Анастасия. Успела уже накинуть на себя рубаху и плащ, лицо обтереть. Только коса немного растрепалась. Встала рядом со Стайной, обняла, потерлась щечкой о плечо толстяка.
– Вот,– Стайна повернулся к ней,– он уже признал вину. Поймал, говорит, снасильничал.
– А я тебе говорила.
Нежный голосок теплом отозвался в груди Коршунова. Хотя он уже начал понимать…
– Он признает все, что ты скажешь, господин мой. Так ведь, Алексий? – В голосе слышались молящие нотки.
– Ты… Вместе с ним? – В голове Коршунова не укладывалось, что эта женщина, его любимая женщина, которая минуту назад стонала в его объятиях, попросту заманила его в ловушку. Подманила, как теленка!
– Да, Алексий. А как же иначе? Ведь я принадлежу ему. Или ты забыл?
Коршунов хотел сказать, что он думает по этому поводу, Стайна сделал знак, и рогатка передавила Алексею горло. Вместо слов из него вырвался жалкий сип.