– Неисповедимы пути Господни! Воистину, так! – твердил Пахомий и смотрел на иконы в поисках хоть какой-то подсказки.
И такая подсказка была дана ему. Это случилось тем самым утром, когда один из приезжих, которого звали Сергей, поджидал Пахомия у родника. Этот человек был Старцу особенно неприятен, – никакого смирения, никакой святости, ничего…– одна только неуемная гордыня да безумный блеск в глазах!
Утро выдалось прозрачное и холодное, первые солнечные лучи лились с небес сквозь кружева прихваченных инеем веток. Сергей наклонился, чтобы помочь Старцу набрать воды из источника. На его груди что-то сверкнуло, так ярко, ослепительно, что Пахомий зажмурился. Когда он открыл глаза, то задохнулся, пораженный: на шее парня висел золотой медальон с выбитым на нем Знаком. Вот и подсказка! Бог милостив!
Теперь оставалось только сделать все так, чтобы никто, кроме «посланника» и Старца, ни о чем не догадался, не узнал. Полную тайну обеспечить непросто, даже в обители. Пахомий решил еще немного подумать.
«Отец» Вассиан нашел Сергея на скамейке у монастырского погоста, где тот пристрастился сидеть и размышлять. На кладбище как-то особенно хорошо думалось о жизни и ее суете. На фоне вечного покоя. Тишину нарушало только резкое карканье ворон да шум разросшихся кладбищенских деревьев.
– Привет, брат! – завопил Вассиан, отдуваясь. Быстрая ходьба с его тучностью была ему противопоказана. Лицо его покраснело и покрылось потом. – Я едва не умер, разыскивая тебя!
– Что такое? – Горскому не нравилось, когда ему мешали думать.
– Тебя Старец призывает к себе! Чем-то ты ему приглянулся! Вот мне и велели привести тебя.
– Зачем?
– Не знаю, – растерялся Вассиан. – Зовет, и все. Ослушаться нельзя. Идем!
– Почему же это вдруг нельзя? – поддразнил его Сергей.
– Потому!
Вассиан никак не мог взять в толк, чего хочет его новый друг. То приставал ко всем: «Проведите к Старцу!», а то уже не желает. Людей не поймешь!
– Ладно, пошли, – лениво согласился Горский, вставая. – А то я замерз уже.
По дороге Вассиан без остановки тараторил про Старца Пахомия, «который вдруг, ни с того, ни с сего, стал требовать к себе Сергея», да не куда-нибудь, а прямо в келью. А у него в келье никто, кроме брата Анисима, не бывает! Уж сколько лет! И чем Сергей заслужил благодать такую? Все братья в недоумении и растерянности. Некоторые в обиде даже!
– Божьи люди обижаться не должны! – нравоучительно заметил Горский, едва сдерживая смех.
Старец действительно ожидал Сергея. Брат Анисим проводил его в сухую и теплую келью Пахомия, закрыл за собою дверь, сгорая от любопытства. Толстая деревянная дверь исключала возможность подслушать разговор.