– Не может такого быть! Если бы он не согласился нам помочь, то так бы и сказал. Такой человек дешевых водевилей разыгрывать не станет. Я простая, конечно, но не до такой же степени! – Людмилочка подозрительно взглянула на Тину. – Ты меня обманываешь. Чего-чего, а этого я от тебя не ожидала!
Тине вдруг стало неловко и обидно за подругу, за Сиура и за себя. Она решительно тряхнула головой, села на видавший виды кожаный диван, и… все рассказала. У них никогда не было тайн друг от друга. И вообще, если уж не доверять самым близким…
В то время как подруги обсуждали загадочное происшествие, третий его участник сидел в тени деревьев на территории фирмы и думал. Он не любил думать в офисе, там нужные мысли никак не приходили в голову, вечно кто-нибудь отвлекал, непрестанно звонил телефон, одним словом, обстановка не располагала.
На воздухе дело другое, – лениво жужжали пчелы, нарушая тишину, невозможную, казалось бы, в большом городе. Сиуру вспоминалась картина «Московский дворик», когда он скользил взглядом по выглядывающим из зелени церковным куполам и живописной колокольне. Не хватало только босого мальчика и кур на тропинке. Если бы не европейский дизайн забора, отделяющего деловой мир от мира старомосковского, то можно было бы подумать, что нынче на дворе восемнадцатый век. Такова Москва – в одних ее уголках время неспешно течет, в других бешено мчится, а в иных и вовсе стоит.
Все служебные дела были в порядке, и он мог себе позволить заняться делами личными. Сиур обдумывал информацию, полученную им в результате предпринятых мер, и не мог отделаться от ощущения, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Либо затеяна грандиозная мистификация, хотя кем, и, главное, зачем, совершенно не было понятно. Либо… Полное отсутствие логики, полное отсутствие мало-мальски правдоподобного мотива, наводили на мысль, что разгадка лежит в иной плоскости и что обычным путем к ней прийти нельзя.
Суть дела заключалась в том, что никто, почти никто не знал лично старого антиквара. Многие о нем слышали – был, дескать, давно, такой ценитель древностей и отменный специалист, но никто его не видел. Никто даже не мог сказать наверняка, жив он или нет. Когда Сиур пытался выяснить, откуда у человека сведения об Альберте Михайловиче, оказывалось, что ему говорил об этом кто-то другой, а тому кто-то третий. Старик оказывался неуловим – он как бы присутствовал и отсутствовал одновременно. Возможно, в квартире и обнаружились бы зацепки, но попасть туда в свете выяснившихся ночью подробностей не представлялось возможным.