– Прошу, – он поставил перед ней дымящуюся чашку. Чай был заварен превосходно. Тина взяла из вазочки шоколадную конфету и с удовольствием откусила.
– Шоколад, это женский наркотик. – Сиур улыбнулся. Хозяйка понемногу оттаивала, на лице появился слабый румянец, глаза заблестели.
Совершенно неожиданно она рассказала ему историю из своего повторяющегося сна – как она подходит к старому дому и смотрит, смотрит на него, как потом будто оказывается внутри и ощущает, что уже не раз бывала в этом доме, а, возможно, даже жила в нем – когда-то давно, очень давно. И что с этим что-то связано, какая-то важная вещь, тайна, которую она много лет силится разгадать, и почему-то в последний момент, когда разгадка близка, все обрывается, и истина ускользает, как последний луч в сумерках ночи.
Потом она рассказала ему про Евлалию, про свою любовь к стрельбе из лука, про дружбу с Альбертом Михайловичем, словом, про все-все… Удивительная ее естественность, простота и внутреннее достоинство, поразили Сиура, как самая изысканная и диковинная вещь из всех, виданных им. А видел он немало. И всякого. Ему все больше нравилась эта женщина. Все больше нравилась…
Вдруг в каком-то месте ее рассказа он напрягся.
– Минуточку. Простите, ради Бога, вы сказали, что старик обещал показать вам чердак. Он вам его показал?
– Конечно, – Тина удивленно взглянула на него. – Альберт Михайлович всегда выполнял свои обещания.
– И что там?
– Где?
– На чердаке.
– А, ну там много всего – старые газеты, журналы, кстати, есть очень редкие старые издания, если кто интересуется. Книги старые. Бумаги всякие, письма. Я даже взяла пачку себе – почитать. Интересно. Все равно как окунуться в чужую жизнь, почувствовать ее. Только я так и не успела этим заняться, все времени не было. То одно, то другое… – она замолчала.
– А еще что-нибудь там видели?
– Еще? – девушка подумала. – Там много всего. Мебель старая, поломанная, рухлядь разная, какая-то прялка, пустые ящики, сундук большой был. Что еще? Старые тряпки какие-то, посуда – но все в пыли, в паутине. Пылища ужасная. Прямо толстым слоем, как пух.
– Паутина? – Сиур вспомнил поразившую его паутину на рукаве мертвого старика.
– Да. Там давно никто не бывал. Разве что мальчишки лазали. А так… нет, никого это не интересовало.
– Старик вам ничего в связи с этим не рассказывал?
– Рассказывал, но так… ничего необычного. Романтические истории всякие, там же письма лежали – про людей, которые их писали, у кого какая судьба… Про любовь… А вы что об этом думаете?
– О чем? – теперь Сиур удивился.