Октавио Канту, вытянув свою шею, близоруко щурился на инструмент.
— Я болен? — тихо спросил он, взглянув на донью Мерседес.
— Это твоя душа, — прошептала она, — твоя душа в великом смятении.
Она положила компас в стеклянный буфет, затем встала рядом со стариком и опустила обе руки ему на голову. Она оставалась в таком положении довольно долго, затем быстрыми, уверенными движениями провела пальцами по его плечам и рукам, быстро встала напротив него, её руки счищали что-то вниз с его груди, ног, ступней. Она читала молитву, которая частично была церковным напевом, а частично заклинанием. По её словам, любой хороший целитель знает, что католицизм и спиритуализм дополняют друг друга. Она поочерёдно массировала его спину и грудь в течение получаса.
Давая минутный отдых уставшим рукам, она периодически встряхивала их энергично позади его спины. Она называла это сбрасыванием накопленной отрицательной энергии.
Отмечая конец первой части своего лечения, она топнула три раза о пол правой ногой. Октавио Канту непроизвольно вздрогнул. Она держала его голову сзади, сдавливая ладонями его виски, пока его дыхание не стало медленным и трудным. Бормоча молитву, она двинулась к алтарю, зажгла свечу, а затем и сигару, которую начала курить быстрыми ритмичными затяжками.
— Я должен рассказать это сейчас, — сказал старик, нарушая дымное безмолвие.
Напуганная его голосом, она начала кашлять до тех пор, пока слёзы не покатились по её щекам. Я забеспокоилась — не подавилась ли она дымом.
Октавио Канту, не обращая внимания на её кашель, продолжал говорить: — Я рассказывал тебе уже много раз, что трезвый я или пьяный, мне снится один и тот же сон. Я нахожусь в своей лачуге. Она пустая. Я чувствую сквозняк и вижу тени, снующие повсюду. Но при этом нет более собак, лающих на пустоту и на тени. Я просыпаюсь от ужасного давления, словно кто-то уселся на мою грудь; а когда я открываю глаза, я вижу жёлтые зрачки собаки. Они открываются всё шире и шире, пока не поглощают меня…
Его голос угас. Задохнувшись, он блуждал взглядом по комнате.
Казалось, что ему не совсем понятно, где он находится.
Мерседес Перальта бросила окурок на пол. Схватив сзади его стул, она быстро крутнула его так, что он оказался лицом к алтарю. Медленными гипнотическими движениями она начала массировать область вокруг его глаз.
Я, должно быть, задремала, так как обнаружила себя в одиночестве в пустой комнате. Я быстро огляделась. Свеча на алтаре почти сгорела. Вправо надо мной в углу, ближе к потолку, сидел мотылёк величиной с небольшую птицу. У него были большие чёрные круги на крыльях, они пристально смотрели на меня любопытным взором.