— Фрида Герцог — это та старуха, которую я видела? — спросил я, — ты тоже видел её?
Он кивнул, затем ещё раз прошептал, что её дух бродит вокруг. Он несколько раз обтёр лоб рукой, будто пытаясь избавить себя от мысли или, возможно, образа устрашающей старухи.
Тишина в комнате стала невыносимой, — я лучше догоню донью Мерседес, — тихо сказала я и открыла дверь.
— Подожди! — Леон Чирино бросился вперёд и схватил меня за руку. Он снял с меня серебряное ожерелье и взял из моей руки банку с ртутью, — во время сеанса хронологическое время прекращается, — прошептал он медленно и устало, — спиритуальное время — это время равновесия, это и не действительность, и не сон. Но это время существует в пространстве, — он намекнул, что я была отброшена в событие, которое произошло много лет назад, — прошлое — это не последовательность событий во времени, — продолжал он, — сегодняшний день может стать днём вчерашним или событием давно минувших лет, — он застегнул на моём запястье часы, — но лучше не говорить о таких вещах. То, что случается, является неопределённым и неуловимым, и его нельзя обозначить словами.
Я хотела присоединиться к донье Мерседес и равнодушно соглашалась с ним. Но, кажется, Леон Чирино решил держать меня в своём доме. Он вновь и вновь повторял, что Фрида Герцог умерла на холме прямо за его домом.
— Я видела, как Мерседес Перальта стала прозрачной, — перебила я его.
— Ты это тоже видел?
Он взглянул на меня так, словно не ожидал, что я задам ему вопрос. Но в следующий момент он рассмеялся, — она хотела ошеломить тебя, — сказал он, наливаясь гордостью, — она безупречный медиум, — слегка улыбаясь, он прикрыл утомлённые глаза, по-видимому, смакуя какое-то бесценное видение.
А потом он мягко вытолкнул меня на улицу и без слов закрыл за мной дверь.
На секунду я опешила и остановилась у дверей Леона Чирино. Я знала, что потеряла счёт времени в течение сеанса, но всё же не ожидала, что ночь прошла и что ночью шёл дождь. Однако уже рассвело, а на тротуаре блестели лужи.
Где-то далеко закричал попугай. Я огляделась. Через дорогу, словно тень, под эвкалиптом у цементных ступеней, ведущих на холм, стояла Мерседес Перальта. Я подбежала к ней.
Предвидя мои вопросы, она коснулась моих губ пальцами, затем низко согнулась и подняла небольшую свежесломанную ветвь, лежавшую на земле. Она была мокрой от ночного дождя. Донья Мерседес встряхнула её; аромат эвкалипта, заключённый в сотне капель, обрушился на мою голову.
— Нам лучше уйти, — сказала она, но повела меня не домой, а на холм.