Их не было, они убежали, а как и когда, того в общей суматохе никто не видел.
Повольники рассматривали оружие чужаков. Плохое. От него достаточно одной кожаной подкольчужной рубахи, не то что кольчуги. Сделано хорошо, прочно, но против железного ничего не стоит. Чужаки не выдержат рукопашного боя. А чтобы укрыться от стрел, Доброга придумал на борта расшив набить еще по две доски, для весел прорубить дыры и сверху прикрыться плетнями из веток.
Раненых уложили на хвойные постели и залили раны топленым жиром. Заренка держала на коленях голову своего двоюродного брата Радока. Радоку стрела угодила в бок. Вырвали ее. Парню плохо. Едва слышным голосом он просил, чтобы сестра спела любимую и грустную новгородскую песнь:
Ты скажи, расскажи, расскажи, не забудь,
передай, повести всему людству.
От отца не скрывай, от братьев не таи,
матке слово снеси.
Что пропал я не зря, не сглупа потонул,
не в болоте загряз, не в гульбе я пропал.
Сговорился я сам с Черным лесом глухим,
обженился я сам на широкой реке.
Доброй волей пошел, доброй волей гулял,
доброй волей все взял…
Радок смотрел в вольное небо и шевелил губами. Ему казалось, что он тоже что-то поет.
Но ему мнилось, что кругом не товарищи, что он лежит не на мягкой хвое и не воздухом дышит. Его колыхала прозрачная, мягкая, теплая волна, и он опускался в подводное царство. К нему склонялись и его ласкали водяные розы. Он уходил глубже. Из чашечек роз выплывали красавицы, обнимали парня белыми руками, и он не мог насытиться счастьем…
Сговорился я сам с Черным лесом глухим,
обженился я сам на широкой реке.
Доброй волей пошел, своей волей гулял,
я сам долю нашел, сам ее я и взял…
Вода холодела и темнела. Радок затрепетал, искал и прижимал к себе невиданную красавицу, чтобы согреть сердце о сердце, приподнялся, глядел не мигая, но более не видел. Сестра прикоснулась к спокойному лицу и смежила брату веки. Роняет теплые женские слезы.
На руках Или другой повольник прощался с жизнью.
Повольники трудились без отдыха всю короткую ночь, нарастили борта расшив и наготовили плетней. Теперь и настоящей стрелой не пробьешь, не то что слабой костяной. Можно сталкиваться на воду и считаться с чужаками за своих покойников. Из раненых семеро уже похолодели, а двое выходятся или нет — кто скажет.
В лесу за засекой, где стоял дозор повольников, было спокойно, и река против случайного стана опустела. Но чужаки не ушли.
На том берегу над деревьями и кустами поднимались дымки от костров. Бубны стучали и там и в лесу этого берега. Пересвистывались дудки. Чужаки переговаривались.