— Ну что будем делать? — президент говорил тихо, но его негромкие реплики, как правило, не предвещали ничего хорошего. — Вы мне говорите теперь, что это узурпация власти? И что — в ответ?
— Если вы меня спрашиваете, — отозвался Руцкой, — немедленно поднять самолеты и разбомбить… до последнего камня.
— Поздравить с избранием, — неожиданно подал голос Баранников. Ельцин развернулся к нему всем своим огромным корпусом, и непонятно было — то ли чтобы лучше вникнуть в идею, то ли — дабы уничтожить собеседника не только словами, но и массой тела.
У Ельцина это получалось как-то особенно удачно и страшно, он нависал над собеседником и, казалось, всей своей медвежьей массой готов подмять под себя и раздавить, заломить, если уж использовать таежную терминологию.
Пауза была короткой, но за это время Ельцин успел оценить идею Баранникова — война сейчас ни к чему.
— Вот и поздравляйте! — бросил коротко. И, развернувшись, вышел, ни с кем не простившись.
И это тоже была не случайная фраза раздосадованного правителя. Он не готов был к войне. Но и поздравлять самозванца он не намеревался. Правительственная телеграмма ушла следующего содержания: «Генерал Баранников поздравляет генерала Дудаева».
Однако ж все это исторические анекдоты. А знаменитая война между «ястребами» и «голубями» в Кремле была ничем иным, как войной между не слишком дальновидными и, возможно, не блещущими интеллектом государственниками, понимавшими, что Дудаева надо любой ценой убирать из республики и Кавказа в целом, и некоторой частью — я подчеркиваю, некоторой, потому что и среди «голубей» были вполне порядочные люди, искренне желающие России добра, — и людьми, продолжающими тянуть время и пугать Ельцина.
И все эти экзерсисы с Дудаевым, когда ему, практически не таясь, демонстративно внедряют под руку запредельно слабую оппозицию — тихого, интеллигентного, многодетного Автурханова, и рассчитывают зная свойства его натуры — на что? На то, что он умерит амбиции и смирит гордыню? А не напротив ли — выйдет из себя и наломает дров. Когда бомбардировщики с бомбовым грузом на борту поднимаются в воздух, имея четкий приказ нанести бомбовые удары по местам дислокации дудаевской гвардии и самого генерала. И уверенность у тех, кто отдает этот приказ, — стопроцентная. Результат будет. А генерала Дудаева и цвета его приближенных — уже нет.
А через пятнадцать минут полета из Москвы по ВЧ звонит один из помощников президента и от его имени требует остановить исполнение операции. Что, кстати, в принципе невозможно, потому что бомбардировщики со своим смертоносным грузом на борту не могут совершить посадку. Но помощнику до этого нет никакого дела, и он настаивает. А президент к телефону подойти не может, хотя откуда-то — издалека — слышится его голос, будто бы повторяющий приказ. Что остается, по-твоему, делать человеку, командующему операцией?