— Обещай!
— Прости меня, Ричард. Больше я ничего не могу обещать. Не имею права.
Он отпустил ее руку, молча отвернулся к стене и закрыл глаза. Ричард вспомнил о Книге и о том, что в ней говорилось. Когда он все осознал, пришло понимание происходящего. Он выдвигает слишком эгоистические требования. Он хочет спасти Зедда. Допустим, ему удастся вытянуть у Кэлен обещание. А что потом? Потом они погибнут, и Зедд погибнет вместе с ними.
И многие, многие другие будут обречены на смерть или рабство. И все это только ради того, чтобы на несколько месяцев продлить другу жизнь? А может ли Ричард допустить, чтобы Кэлен тоже погибла? Его охватило чувство стыда за собственную глупость. Он не имел права требовать обещания, которое Кэлен не в силах исполнить. Хорошо еще, что она не стала лгать. Но ситуация продолжала оставаться крайне сложной, ведь он прекрасно понимал, что Зедд навряд ли захочет впутываться в их дела. Да и навряд ли его участие очень поможет им справиться с этой заграничной напастью. Но попытаться стоит.
— Кэлен, если можешь, прости меня. Болезнь притупила мои умственные способности. Должен сказать, что я никогда не встречал такого отважного человека, как ты. Ведь ты пытаешься спасти всех. Зедд согласится помочь нам, вот увидишь! Только повремени чуть-чуть, пока я не встану на ноги. Позволь мне самому попробовать его убедить.
Кэлен ободряюще потрепала его по плечу.
— Что ж, это я могу пообещать. Он — твой друг, так что твоя тревога вполне оправданна. Иного я и не ожидала и не вижу в этом ничего дурного. Но мы слишком разболтались, теперь постарайся отдохнуть.
Юноша честно попытался заснуть, но стоило ему закрыть глаза, как голова опять закружилась. Он сопротивлялся, боролся, но разговор отнял слишком много сил, и мгла заволакивала сознание. Временами оно частично возвращалось, и тогда Ричард блуждал в тревожной полудреме, то всплывая на поверхность, то опять проваливаясь в пустоту без снов и видений.
* * *
Кошка вздрогнула и навострила уши: ее чуткий сон нарушили еле слышные шорохи, недоступные человеческому слуху. Она выгнула спинку, соскочила с насиженного места и, подбежав к дверям, застыла в ожидании. Кэлен вопросительно взглянула на животное и поняла, что беспокоиться не о чем: раз шерсть на загривке у кошки не встала дыбом, значит, все в порядке. Со двора донесся надтреснутым старческий голос:
— Кисонька, кисуля, иди сюда! Куда ж ты запропастилась? Ну смотри, не хочешь — как хочешь, оставайся на улице.
Дверь со скрипом распахнулась.
— А, вот ты где!
Кошка прошмыгнула мимо хозяина и удалилась в темноту.