— Идиот! — ласково проворковала Тамара, когда я схватил ее и оттащил на лестницу. — Идиот! — повторяла она как заведенная, пока я не зажал ей рот ладонью. И она опять меня укусила.
— Хватит уже! — не выдержал я. — Я скоро огрызком стану...
— А ты не ори на меня!
— Ори не ори, дверь все равно никто не открыл!
— Позвони еще раз!
— Что звонить, и так ясно, что его нет дома!
— Тогда ломай дверь.
— Что? — опешил я. — Как это?
— Как тогда в офисе.
— Но это же не офис, соседи услышат, вызовут милицию...
— А ты ломай тихо.
— Знаешь что, — сказал я с угрожающей, как мне казалось, интонацией. — Раз ты такая умная, то сама иди и ломай! Вперед! Флаг тебе в руки!
— Мужчины! — с презрением произнесла Тамара. — Пусти, — она высвободилась из моих рук, поправила платье и выбралась из нашего укрытия. Подойдя к двери, она некоторое время сосредоточенно рассматривала ее, словно искала слабое место.
— Ну хватит выпендриваться, — подал я голос. — Спустимся вниз и подождем его в машине.
— Ша! — таков был ответ на мои мирные инициативы. Последовали еще две-три минуты тягостного ожидания. Потом Тамара подошла ко мне и сказала:
— Беги вниз, к машине. У меня в сумочке возьми пилку для ногтей...
— Ноготь сломала? — обрадовался я.
— Дверь закрыта только на защелку, болван. Можно ее поддеть...
— Ну не пилкой же для ногтей, — сказал я и вытащил из кармана небольшой складной нож. — Используйте более прогрессивные орудия.
— Спасибо, — сказала Тамара и забрала у меня нож. Через минуту я, к своему изумлению, услышал щелчок, негромкий вопль восторга и звук открывшейся двери. Тамара победила.
Скрепя сердце я вышел из укрытия и подошел к двери. Тамара уже влетела внутрь и стремительно перемещалась по комнатам, держа на всякий случай в руке раскрытый нож.
— Мои поздравления, — буркнул я. — На этот раз ты оказа...
И тут она врезалась в меня своей большой мягкой грудью. Я только хотел в ответ положить свои руки ей на талию или даже пониже, но внезапно понял, что Тамаре было не до нежностей.
Я успел оттолкнуть ее в сторону, раздался характерный звук, и Тамару стошнило на пол прихожей.
Я сделал два шага вперед и увидел то, что вызвало столь бурную реакцию гражданки Локтевой-Джорджадзе.
Дверь в ванную комнату была раскрыта, ванна была полна темной жидкости, а в ней лежало обнаженное тело. Я бы не назвал этого человека смазливым, учитывая, что пролежал он здесь явно не один день. Но волосы на черепе были светлыми, и аккуратный пробор подсказывал, что мальчик Дима серьезно разочаровался в этой жизни. На кафельном полу ванной комнаты лежала раскрытая опасная бритва, и не надо было иметь высшее юридическое образование, чтобы понять, как именно была использована эта бритва.