– Смотрящий Искоса, правитель Саенси, говорит моим языком: да будет с тобой, почтенный, милость Баахи. Пусть умножатся твои богатства, пусть не иссякнет вода в твоем городе, пусть его камни будут крепкими, а море – изобильным. И пусть дела твои будут удачны, что бы ты ни задумал, а твои корабли…
Крепкий Парус прервал его нетерпеливым жестом.
– Я вижу, гонец, твое плавание удачным не стало.
– Да, – сокрушенно признался Инанту. – Киит далеко от Саенси, а путь труден и опасен. Корабль наш разбила буря, в лодке спаслись я и двое гребцов, и нас носило по морю от белого восхода до красного заката. Один из гребцов вскорости свалился за борт, ослабев от ран.
– Где же другой?
Инанту потупился.
– Ты не выглядишь истощенным, – заметил жрец. – Ты его съел?
– Пришлось, достопочтенный. Мне нужны были силы… Слишком важную весть я вез.
– Боги тебя простят, если весть в самом деле важная. – Жрец принялся творить священные знаки. – Умершие в море да упокоятся в утробах своих спутников… Так повелел Зиттан, и слово его снимает вину с терпящих бедствие. Но надо провести очистительные обряды.
– Непременно, – согласился Инанту. – Но прежде – весть: шас-га прорвались через горы и разоряют Кьолл. Несколько владений уже погибли.
Крепкий Парус отставил посох и провел широкой ладонью по лицу, что было жестом печали.
– Я тех гор не видел, но слышал, что они неприступны. Однако нет преград человеческой злобе, жадности и голоду… когда-нибудь это должно было случиться… Много ли их, гонец?
– Вдвое больше, чем жителей Киита.
– И куда направляются эти отродья взбесившихся хффа?
– Никто не знает, правитель, но они ближе к морю восхода, чем к морю заката.
Жрец в ужасе вскинул руки.
– Будем молиться, чтобы они пошли не к нам, а к ядугар!
– Съедят ядугар, придут сюда, – возразил Крепкий Парус, доказав, что он в самом деле государственный муж. – Пролив им не помеха. Захватят лодки в Бурре и явятся к нам. Сколько у нас есть времени, гонец?
– Две или три луны, – прохрипел Инанту. – Две или три, если шас-га отправятся к восходу. Из Саенси придет другой корабль. Может, тогда скажут точнее.
Правитель поглядел на Инанту, бросил стражам: «Дайте ему воды!» – и тоскливо вздохнул. Потом его лицо посуровело; он стоял, опираясь на посох, и ворочал головой, осматривая крепкие стены святилища, каменные плиты пола и многие тысячи веревок с нанизанными ракушками – летопись двухвековой истории Киита. Снаружи, сквозь узкий проем, открывавшийся к морю, доносился ропот людских голосов – должно быть, все население города ринулось к храму.